то находился камень или иная вставка; внешний край украшала тончайшая
зернь, что указывало на высокую стоимость изделия, частью которой
некогда был данный предмет. Несмотря на скромный размер, он, по-
видимому, заполнял сейчас все мысли старшего жреца солнца: стоя у окна,
Кравой то и дело невольно, точно с опаской, оглядывался вглубь комнаты
на стол, и каждый раз, когда его глаза отыскивали лежащую там вещь, по
красивому лицу пробегала едва заметная судорога — и такому волнению
были более чем уважительные причины…
Трудно сосчитать, сколько лет назад началась эта история: Кров и
Лайлокир звали их, двух краантль — близнецов, боровшихся за место в
солнечному круге тогда, когда земля еще не успела остыть, и ладонь,
приложенная к ее телу, могла ощутить тепло. Тот же первозданный жар
пылал и в сердцах гордых братьев, и не было во всем Риане никого, кто
был бы достоин жреческих одеяний более, нежели они. Прекрасны собой
были оба, похожие друг на друга, как две капли воды, бесстрашны в бою,
и виденье их было сильным и ясным. Многие сыновья солнца восхищались
ими и были готовы идти, куда бы они ни позвали, и были братья дружны
между собой, и каждый из них страстно желал стать старшим жрецом
солнца и в глубине души верил, что эта высокая судьба назначена именно
ему. Но много раньше, нежели родились они, пришли в Риан две короны —
венцы двух великих королей-азарларов, сошедших с неба в стремлении
создать новый мир. Прежде всех существ были они на тверди, и сама
твердь тогда едва родилась, порожденная четырьмя, а раньше истории не
существовало…
До начала всего было лишь бесконечное пространство, где обретались
марны — изначальные силы. Они не имели ни формы, ни вида, но были
чисты в своем совершенстве, и каждая из них была законченной и
абсолютной, и каждая — не похожа на остальные. Бесконечное количество
времени провели они в покое, пока одна из марн — горячая сила — не
ощутила нехватку действия, разрушающую ее. В стремлении проявиться
она пожелала создать материю и привлекла к себе трех других марн:
холодную, противоположную ей и ее же дополняющую; марну ветра —
единственную, обеспечивающую возможность движения всего, и марну
превращения, делающую возможным появление великого из малого. Дабы
породить материю, горячей и холодной марнами были обретены имена и
принят материальный прообраз, марна ветра сделала возможным их
соединение, а марна превращения — последующее явление сущего мира,
имеющего форму и именуемого Рудара, то есть «рожденная четырьмя»,
