- Одинокая женщина, господин, - ответила Млава тихим, испуганным голосом, каким и должна была отвечать нищенка. - Без крова. Без семьи. Всех унесла война. Брожу по дорогам, прошу милостыню у добрых людей. Я испугалась, что это разбойники или другие злые люди и спряталась.
Владелец шпор молчал. Млава чувствовалa его холодный подозрительный взгляд, упершийся ей в темя.
Псы, подбежав к хозяину, принялись кружить возле коня, азартно облаивать Млаву.
Конь нервно прянул назад, ударил сердито копытом. Мелкий камешек выщелкнулся изпод него и чуть не угодил Млаве в лицо. Отшатнувшись, она откинула голову и... встретила взгляд сидевшего на коне мужчины.
Миг - и все изменилось. Взметнулись растерянно ресницы, изумление и испуг водоворотом хлынули в черные глаза, свели к переносице густые брови, натянули струной крылья тонкого носа. Рот приоткрылся в судорожном вздохе, застрявшем в груди. Колдовские чары Млавы начали свое смертоносное дело.
Загустели запахи умытых росой трав и цветов, поплыли серебристым облаком к рыцарю, напитываясь благостным парным духом земли.
Нежней и звонче запели птахи, зажужжали пчелы, застрекотали кузнечики.
Рыцарь медленно поднял руку и отер со лба выступивший внезапно холодный пот. В своем движении рука задела мягкое белое перо, украшавшее черный берет, и перо затрепетало, как затравленная дичь.
Млава резко опустила голову, устремив взгляд на свои стертые, грязные пальцы ног с некрасиво отросшими ногтями. А серебристое облако растекалось невидимым туманом, окутывая людей и животных. Следом за господином замерли, онемев, слуги, настороженно замолкли, почуяв что-то, собаки, застыли напряженно кони. Повисла тишина.
Вокруг жила привычным распорядком солнечного утра летнего природа. Порхали беззаботно бабочки, пятная небо разными цветами, сосредоточенно и обстоятельно трудились на соцветьях мохнатые шмели, пузатые блестящие жуки. Храм утренней росы, храм чистой истины извечной окружал людей, но был невидим им. Их взгляды приковало существо с укутанным в платок лицом, в грязнющем драном платье. Один увидел в ней любовь, другие же еще не распознали толком ничего, лишь ощутили необыкновенность.
Молчанье, долгое в словах, продлилось миг.
И рыцарь соскочил с коня. Встав перед Млавой, вновь спросил:
- КТО ТЫ?!
Спросил совсем иначе: не как повелитель, как голос раненого сердца.
Млава вздохнула. На единый миг ее глаза на рыцаря взглянули. Опалили и скрылись за густой каймой ресниц.
