В общем, ее сценический талант дал сбой. А на лице Уилла Слоана появилось самодовольное выражение, как будто он наслаждался ее страданиями. Эйва поспешила закончить выступление, едва дождавшись, когда в зале затихнут жиденькие аплодисменты, после чего ринулась за кулисы в свою гримерную.
Женщина сорвала с головы парик, сунула его в сумку и накинула на плечи пальто. Даже не удосужившись смыть обильный грим, она торопливо направилась к служебному входу, надеясь избежать встречи с Уильямом Слоаном, ждавшим ее у парадного входа. Выйдя в переулок, Эйва не останавливаясь застегнула саквояж и зашагала в сторону проезжей улицы.
Но не успела она сделать и пяти шагов, как услышала из темноты аплодисменты. Вот черт! Из тени, продолжая хлопать в ладоши, показался Слоан: котелок надвинут на лоб, под мышкой торчит трость черного дерева. Широкая улыбка превратила его лицо в нечто такое, отчего у Эйвы перехватило дух, а платье внезапно стало казаться удивительно тесным. Ей, хотя и с трудом, удалось стоически это перенести. Очень не хотелось, чтобы он заметил ее волнение. Бог его знает, возможно, и это тоже вызовет в нем злорадство. Ты ведь актриса, Эйва, лицедейка. Вот и сыграй.
– Благодарю вас, мистер Слоан. Так вам понравилось мое шоу?
– О да. Весьма занятно. Я все гадал, чем они станут в вас швырять – испорченными помидорами или гнилым латуком.
Она стиснула зубы. Не человек, а напасть какая-то. Невыносимый, испорченный тип, у которого слишком много свободного времени.
– Зачем вы здесь? Легче уберечься от тифа, чем избавиться от вас.
Эйва снова зашагала в сторону оживленной улицы. Там она в конце концов сможет затеряться в толпе.
– Я пришел, чтобы заключить с вами сделку.
Она увернулась от компании из нескольких крепко подвыпивших мужчин, которые, пошатываясь, двигались по Двадцать шестой улице. От них так разило спиртным, что Эйва помахала перед собой рукой, разгоняя тяжелый запах виски. Иногда она испытывала отвращение к этому городу.
– Меня не интересуют сделки с вами, тем более когда я поступаю правильно.
– Мы с вами топчемся на месте, и я уже начинаю терять терпение, Эйва.
Она резко обернулась к нему через плечо.
– Я не позволяла вам обращаться ко мне по имени.
– А мне неизвестно другое имя, кроме мадам Золикофф. Не забыли?
– Тогда, полагаю, мне следует обращаться к вам Уилл.
Он напрягся, и на его красивом лице промелькнула тень неудовольствия; Эйва с трудом сдержала злорадную ухмылку. Как это высокомерно и снисходительно. Похоже, он был возмущен, когда услышал из ее уст свое имя.
