– Давно вы знакомы с бароном? спросил живописец.
– С полгода. Я не люблю заводить новых знакомств; но он привез из Виртемберга кипу рекомендательных писем от моих друзей и, кроме того, забавляет своим жеманством; впрочем, он добродушен, чрезвычайно-хорошо образован, много видел и превосходный расскащик; притом же, я с ним не церемонюсь, ухожу от него в другую комнату, как видите, и даже уезжаю: он ни мало не претендует.
– Я заговорил о нем по воспоминанию об одном случае, который расскажу после, чтоб теперь не задерживать вас, ведь вы спешите. Но скажите, есть у него состояние?
– Судя по его расходам, очень-большое. Однажды я встретил его в конторе вашего батюшки; кассир низко ему раскланивался, а это хороший барометр. Однако, нужно сказать с ним хоть слова два до отъезда.
Граф вышел в залу. Бранд сидел в прежнем положении, читая объявления в газете.
– Извините, любезный барон, что я не могу посидеть с вами: через полчаса мне нужно ехать на службу, а прежде надобно еще написать письмо.
– Ничего, сказал Бранд: – я здесь занялся объявлениями. Вообразите, какой-то фабрикант публикует, будто у него продается coeur de rose.
– Это ужасно! сказал граф, улыбаясь: – а впрочем, мы вам предсказывали. Потом он открыл одну из многочисленных конторок своего письменного стола, взял тетрадку почтовой бумаги и ушел опять в кабинет.
Бранд опустил газету и осмотрелся. Лицо его оживилось, глаза засверкали. Он осторожно приподнялся, без малейшего шороха, подкрался к письменному столу, как тень, окинул его быстрым взглядом, заметил печать в золотой оправе с большим изумрудом, внимательно рассмотрел ее и спрятал в карман, потом неслышными шагами возвратился, осторожно опустился в кресла и опять взял газету.
Через две минуты вошел из кабинета камердинер, зажег свечу, взял с письменного стола сургуч и начал чего-то искать. Потом с расстроенным лицом осмотрел пол у стола и, не находя затерявшейся вещи, пошел в кабинет.
– Нет, печать должна быть там, на столе. Я вчера печатал ею, она осталась там, послышался голос графа.
И, в сопровождении камердинера, граф вошел в залу.
– Эта публикация – глупое шарлатанство, сказал барон: – я напрасно пугался: но безграмотному слогу видно, что это coeur de rose годится тольно для подмастерьев.
– Я очень-рад, что вы успокоились, рассеянно и почти с досадою отвечал хозяин, проходя к столу, и начал искать печати. Печати не было нигде.
– Кто нынче утром убирал в этой комнате? спросил он сердитым голосом.
