— Ох, сладкая, — ее взгляд помутнел. Она поставила вино и распечатала палочки, как будто не хотела показывать мне свое лицо. — Мы объясним тебе, когда твой отец вернется домой.
— Почему не сейчас?
Она улыбнулась, вытянула руку и взяла меня под подбородок.
— Сама нетерпимость. Ты получила это от меня. У твоего отца прекрасное терпение, — она отпустила мой подбородок, взяла вино и пригубила. — Эта история может подождать. В любом случае тебе только семнадцать, — она подняла голову, зеленые глаза блестели. — Давай устроим что-нибудь особенное на твой день рождение, только для нас двоих.
Какое отношение к этому имеет мой возраст? Я заставила себя сосредоточиться на ее последней фразе:
— Что, например?
— Маникюр и педикюр. Я могу позвать Кэриди.
Кэриди была маминым косметологом. Я никогда не любила, чтобы люди прикасались к моим ногам, но, вероятно, в этот раз я уступлю.
— Хорошо, когда?
— Давай посмотрим. Завтра я работаю, а у тебя днем этот Фрисби. Какие планы на вечер?
— Я собиралась встретиться с Эриком и Корой.
Мама засмеялась, словно спрашивала, ничего нового?
— Давай, попросим ее приехать в воскресенье днем. Мы могли бы также сделать масочки для лица.
— А можно удалить веснушки с лица?
Мама напряженно отклонилась назад, прищурила глаза. Ой-ой, я знала этот взгляд. Это значило, что меня ждала лекция. Я приготовилась внутренне.
— Лоррейн Сара Купер, тебе должно быть стыдно. Никогда ничего не делай, чтобы избавиться от веснушек, — она коснулась моего носа. — Они прекрасны, словно посыпь золотой пыли.
Я закатила глаза. Она была такой предвзятой. Моя кожа была бы идеальной без них.
Когда мы закончили кушать, мама зевнула и посмотрела на свою большую сумку. Как всегда я знала, что она не могла дождаться, чтобы исчезнуть наверху, погрузиться в ванну и расслабиться. Она много работала и заслуживала этого.
— Иди наверх, я закрою.
— Уверена?
— Я справлюсь с этим.
— Справишься, конечно, — она поцеловала меня в лоб и взяла с собой сумку и бокал. — Спокойной ночи, милая.
— Спокойной, мам.
Оставшись одна, я проверила телефон. Эрик все также не перезвонил мне и не ответил ни на одно из сообщений. Его молчание беспокоило меня и злило. Я отправила ему последнее сообщение, вытерла стойку и направилась к дому соседа.
С каждый шагом сердцебиение учащалось. Что, если это не он закрепил ящик? Я бы выглядела идиоткой, благодаря его за то, чего он не делал. Свет горел и на первом и на втором этажах, но, когда подошла ближе, услышала рок-музыку с другой стороны дома.
