Эркюль Пуаро посмотрел на носки своих лаковых туфель и вздохнул. Он чувствовал себя несчастным и очень одиноким. Стандарты, по которым он жил, здесь не ценились.
Его взгляд медленно скользил вдоль береговой линии, потом снова устремился в море. Где-то там, если верить легендам, лежат острова Благословенных, Земля Молодости…
Он пробормотал себе под нос:
— «Туда, где в садах налилися… плоды Гесперид золотые…»[4]
И вдруг Эркюль Пуаро снова стал самим собой. Чары развеялись; он опять ощутил гармонию со своими лаковыми туфлями и аккуратным темно-серым костюмом джентльмена.
Неподалеку сыщик услышал звон колокола. С этим звуком он был знаком с раннего детства.
Пуаро быстро зашагал вдоль скалистого берега. Примерно через десять минут показался стоящий на утесе дом. Его окружала высокая стена, в которой виднелась огромная деревянная дверь, усеянная гвоздями. Эркюль Пуаро подошел к этой двери и постучал большим железным дверным молотком. Потом он осторожно потянул за ржавую цепочку, и внутри пронзительно зазвонил колокольчик.
Небольшую панель в двери отодвинули, и показалось чье-то лицо. Оно выражало подозрение, его обрамлял крахмальный белый головной убор. На верхней губе явственно проступали усы, но голос принадлежал женщине; таких женщин Пуаро называл femme formidable[5].
Она спросила, какое у него дело.
— Это монастырь Девы Марии и Всех Ангелов?
— А что же еще? — суровым голосом спросила грозная женщина.
Эркюль Пуаро не сделал попытки ответить на этот вопрос. Он сказал этой мегере:
— Я бы хотел повидать мать-настоятельницу.
Мегера не хотела открывать, но в конце концов сдалась. Засов отодвинули, дверь распахнулась, и Пуаро проводили в маленькую голую комнатку, где принимали посетителей монастыря.
Вскоре вплыла монахиня, у ее пояса висели четки.
Эркюль Пуаро был по рождению католиком и понимал атмосферу, в которой оказался.
— Я прошу прощения за беспокойство, матушка, — произнес он, — но у вас здесь живет, как мне кажется, монахиня, которую в миру звали Кейт Кейси.
Мать-настоятельница склонила голову и ответила:
— Это правда. Ее монашеское имя — сестра Мэри Урсула.
— Есть некоторая несправедливость, которую нужно исправить. Я думаю, сестра Мэри Урсула могла бы мне помочь. У нее есть сведения, которые могут быть бесценными.
Мать-настоятельница покачала головой. Ее лицо оставалось безмятежным, голос спокойным и равнодушным.
— Сестра Мэри Урсула не может вам помочь.
— Но я уверяю вас…
Он умолк.
