Просыпаясь каждый день, я надеюсь, что ты вернёшься. Мне стыдно за то, что я делала ранее, за то, что пыталась продать свое тело ради защиты. Это был момент слабости, но отныне с меня хватит. Я справлюсь сама. Я смогу защитить себя. И мне стыдно за то, что произошло с Кингом. Не знаю, как много смогу вынести, но я обещаю, что не позволю ему трахнуть меня. Или тебя. Или лучше сказать нас обеих? Это была бы самая странная гребаная оргия в мире.
Я громко рассмеялась, касаясь губами грязи и случайно втягивая ее в рот. Я закашлялась и начала плеваться, пока кусок не выпал изо рта.
— Я постараюсь лучше. Обещаю. Я смогу выжить… Ради тебя.
ГЛАВА 9.
Доу
Как только взошло солнце, я встала с земли.
Я поплелась по дороге, на которой выбоин было больше, чем асфальта. Волоча ноги несколько часов подряд, я шла, покрытая грязью, которую солнце запекло в застывшие куски глины.
Каждый шаг по траве на обочине трассы отдавался болезненной агонией во всем теле. Каждая травинка резала мои стопы словно лезвием, отчего каждый последующий шаг причинял только больше боли моим голым, поцарапанным и окровавленным ногам.
Хромая, я плелась в неизвестность, пока наконец-то не наткнулась на первый признак цивилизации: квартирный комплекс.
Мне нужен был телефон, или полицейский участок, или церковь. Кто-нибудь, кто мог бы помочь, но у меня не было сил искать что-нибудь еще. Я хотела присесть и собраться с духом, потому что мое тело сейчас напоминало серую тучу из смятения, истощения и обезвоживания.
Почему Кинг отпустил меня?
Что-то в его нерешительности цепляло меня за живое. Часть меня ожидала, что в любую секунду он выскочит на дорогу и утащит в свою машину. Возможно, поцелуй изменил его решение? Он думал, у него получится использовать меня для своих развратных целей, но после поцелуя понял, что, скорее всего, разочаруется? Поэтому он отпустил меня?
По-другому быть не могло. Но тогда почему, если он убил Никки, ему не убить и меня? Почему он пожалел меня, но так расправился с ней?
Ничего из этого не имело ни капли гребаного смысла.
После очередных мыслей о том, что со смертью меня разлучали секунды — кстати, не впервые за последние тридцать шесть часов — свобода была тем, о чем я даже не мечтала.
Но вновь вернуться на улицу было своего рода пленом. Свобода, по крайней мере, давала выбор.
А у меня он до сих пор не появился.
Я поплелась к комплексу. Старое, неухоженное, маленькое здание. Десять отделов, тесно прилегавших друг к другу, были прикрыты от солнца темным козырьком. Половина досок как попало заменили фанерой. Из бетонной дорожки ввысь пробивался колючий сорняк.
