Он и сам выглядел как дьявол.
— Думаю, я четко дал тебе понять, что ты принадлежишь мне, — прорычал он. Его ноздри раздувались от злости. — Твой долг еще не оплачен, щенячьи глазки.
— Так убей меня наконец и покончи с этим! — ответила я самым громким голосом, на который только нашла в себе силы, но их хватило лишь на хриплый шепот. — Или отпусти меня, или убей нахрен!
Кинг прищурился:
— Это будет слишком легко.
— Что тогда? Чего ты от меня хочешь? Я слышала тебя. Никки мертва. Твоих денег нет, а мне нечем тебе отплатить. У меня ничего нет, — я боролась, чтобы сбросить его с себя, но толку от этого было, как от цыпленка в лапах тигра.
— О, но я все-таки думаю, щенячьи глазки, ты отплатишь мне. Сделаешь то, что я хочу, — произнес он, скользя пальцами от моего запястья к плечу.
Кинг сжал пальцы на моем горле. Недостаточно, чтобы задушить меня, но достаточно, чтобы показать: он может это сделать.
— Пожалуйста, отпусти меня! Я — ничто. И никто! Ты не хочешь меня. Прошлой ночью ты ушел из комнаты, потому что не хотел меня. Забыл? Так что отпусти меня. Пожалуйста. Я умоляю тебя.
Я перестала бороться, потому как это было бессмысленно. Единственное, что я могла сделать, — это повлиять на него словами.
И я с треском проваливалась.
— Но и тут ты ошиблась. Прошлой ночью я считал тебя напуганной маленькой девчонкой, которая не в состоянии выдержать то, чего хочу я; то, что я могу сделать; и то, что мне необходимо. Но это больше не имеет значения. Теперь ты моя собственность, а со своей собственностью я делаю, бл*дь, что хочу! — он сделал ударение на слове «я» и сжал ладонь на моем горле.
Я уже открыла рот, дабы возразить и сказать ему, что никогда не была и не буду его, когда губы Кинга обрушились на мои с такой силой, что моя голова еще больше вжалась в грязь под нами. Мне некуда было деться и некуда было исчезнуть. Его полные губы были мягкими, но поцелуй явился полной противоположностью. Он втянул мою нижнюю губу в свой рот и языком слизал с нее капли дождя.
Кинг был напряжен и свиреп, как ад, но таким же был и поцелуй. И если бы его слова не противоречили реальности, я бы с уверенностью могла сказать, что принадлежу ему. На секунду поцелуй заставил меня забыть о том, что эти губы принадлежат разъярённому психопату.
Дождь продолжал падать на нас порывами. Впервые в жизни я думала не головой. За все мои движения сейчас отвечало тело. Потому что, как бы сильно я ни убеждала себя в том, что не хочу его поцелуев, мое тело с подобным же рвением твердило обратное. Оно хотело Кинга.
