– Таш, я жить еще хочу, по крайней мере, этот вечер пережить точно, – легко перебираю в своей ладони тонкие пальчики подруги.
– Эй, ты помнишь? Я обещала тебе, все будет хорошо! – мое солнышко крепче сжимает ладошкой мою руку, буквально таща за собой на буксире.
– Спасибо, солнце. Ты чудо! – улыбаюсь ей почти против воли. И, правда, надеюсь на лучшее.
Она моя лучшая подруга. Одна из немногих людей, перед кем я не закрываюсь как обычно. С ней я чувствую себя спокойно, в своей тарелке, в надежности и комфорте. И это, поверьте, дорогого стоит. Когда круг доверительного общения достаточно широкий, вы обычно не замечаете таких мелочей как дружеское участие и плечо, а также возможность без оглядки действовать и чувствовать, без стеснения выражать свои мысли и желания. Нет постоянного ожидания удара в спину и предательства. Не задумываетесь, что ваши слова могут быть использованы против вас – нет необходимости фильтровать свою речь на предмет слишком откровенных и сокровенных высказываний. Многим этого не понять, и им я, однозначно, завидую. Ведь это не мой случай, совершенно. Под моей маской спокойствия и хладнокровия – страх, липкий, неприятный, противный, душащий. Страх унижения, снова и снова.
А тут улыбка, от которой хочется улыбнуться в ответ. И радостнее и легче становится на душе. Не выдержав, чмокаю Ташу в щеку:
– Спасибо, родная, что ты есть у меня...
Вырвалось последнее против воли, сама не ожидала. А вот для моей подруги это не стало откровением. Теплая улыбка в ответ и к Огню мы дошли не разнимая рук. И плевать на всех.
Мне вручили этот несчастный аттестат, корочку с золотым теснением с изъявлением благодарности за отличную учебу, грамоту за идеальное поведение (с трудом удержала невозмутимое выражение на лице), благодарность за участие в общественной, спортивной и культурной жизни, благодарность моей маме (!!!) за то, что она воспитала такую хорошую меня.
Возвращаюсь на свое место и...
Отец, сидит рядом с мамой, счастливо мне улыбается, хлопает, машет рукой. Просто встретилась с ним взглядом, просто отвела глаза в сторону. Точно так я буду смотреть на случайного прохожего, имени которого я не знаю, и желания знакомиться с ним у меня нет. А внутри меня потряхивает. Но показывать свои эмоции, разговаривать с ним или, спаси Боже, выяснять, что он тут забыл, при стольких свидетелях я не буду.
Сорок минут, совершенно бесконечно тянется время... За это время я окончательно успокоилась и лелеяла надежду, что блудный родитель свалит куда-нибудь, испарится, развеется, будто его не было тут и мне все показалось с перепугу. Но, не судьба.
