— Ладно… Проверь пока, нет ли где течи с пробоиной. — Я хозяйственно огляделся. — Обойдешь судно, доложишь.
— А ты?
— Я буду грести и табанить. А еще сверять курс и это… Следить за айсбергами.
— Да какие тут айсберги… — уныло протянул Вовыч и присел на корточки. Наверное, чтобы изучить судно на предмет течи. Я же попробовал гребнуть доской, и железное корыто тут же вертко повернуло вправо.
— Видал? — я бодро кивнул за борт. — Судно руля слушается. Значит, скоро выплывем на середину.
— А где она — эта середина?
— Как где? — я покрутил головой и в волнении потер лоб пятерней. Вовыч был прав. Берег окончательно скрылся в дымке, и где теперь расположена середина озера, догадаться было невозможно. Со всех сторон нас окружал плотный туман.
— Макс, — выдохнул Вовыч. — Мы не заблудились?
— Без паники! — крикнул я, но голос мой дал петуха. Не то, чтобы я испугался, но что-то с ним — с голосом, значит, приключилось. Наверное, стало немножечко не по себе. Голосу, понятно, не мне. Если кто замечал, такое иногда бывает: колени дрожат, голос отказывает, руки холодеют, — только причем тут хозяин? Если у командира некоторые бойцы трусят, сам ведь командир не виноват. То есть это я так считаю…
Несколько раз окунув доску в воду, я посмотрел за борт. Сначала вода показалась мне темной и ржавой, но потом, прищурив веки, я вдруг увидел дно. То есть не дно даже, а какие смутные тени, коралловые громады, россыпь морских звезд и ежей.
— Кораллы! — в волнении шепнул я. — Там куча красных кораллов!
— Где? — Вовыч свесился по соседству.
— Да вон же, под нами!
Вовыч какое-то время молчал, а потом прошептал:
— Вижу. И корабль какой-то. На спине лежит.
— Еще скажи: «на боку».
— А как у него спина называется?
— У кораблей вообще нет спины. Только киль — это, значит, то, что снизу. А еще корма и нос.
— А по краям?
— По краям — правый борт и левый.
— Это я помню, — Вовыч задумался. — А как будет правильно — борты или борта? Ну когда множественное число?
Ох и дотошный он все-таки парень! Ну какая вроде бы разница? Борты, борта, бортища…
— Конечно, борта, — не слишком уверенно произнес я.
— А как же тогда болты, шурупы, нарты, карты?
— Ну борты — это ведь не болты.
— Почему нет-то?
— Потому что мы говорим: не штормы, а шторма, — назидательно процитировал я строчку из песни Высоцкого и поспешил сменить тему. — Давай лучше фонариком светить. Не вижу я корабля. Вот тени какие-то вижу. Крупные, между прочим.
Вовыч снова свесился вниз.
