–Мой кот сейчас бы обязательно сидел на соседнем стуле, молчал, но всем своим видом показывал, что порядочные люди котов всегда угощают. А ты как к котам относишься?
– А-а, прекрасно, в детстве у нас в доме всегда коты проживали. – Сергей ел с аппетитом, с видимым удовольствием слушая свою щебечущую, словно проснувшаяся птичка, спутницу.
– Знаешь, давай на десерт вот такие фрукты закажем – она проводила глазами поднос, на котором пальмой возвышался красавец-ананас посреди щедро рассыпанных фруктовых самоцветов. Бледно-желтые ломтики дыни, сочная клубника, изумрудные киви. Отдельно, на плоских зеленых листьях насыпаны тростниковый сахар чайного цвета и свежая корица, дразнящий аромат которой шлейфом протянулся по залу.
– Смотри, здесь только сине-белой фарфоровой вазы недостает, а то бы классический натюрморт получился. – Она зажмурилась и провела ладонью по воздуху, словно раздвигая воображаемые шторы.
Почему так хорошо было ей сейчас, так легко и спокойно? Как будто живой водой омылась и затянулись саднящие душу и тело раны и царапины. Она ощутила в себе силу, ровную, уверенную, достаточную, чтобы справиться с вызовом судьбы. «Ты ли это?» – спрашивала себя Ольга, испытывая неудержимое, новое для нее желание поговорить. Поговорить искренне, откровенно о чем-то прекрасном, приятном и очищающем душу. Глаза ее сверкали, исчезла угловатость и настороженность в движениях. Казалось, что ярче заблестела даже тоненькая золотая цепочка с нательным крестиком, надежно упрятанным в горловине дымчатой блузки.
– Натюрморт, значит. А мне показалось, что ты пейзажи любишь. Получается, я ошибся? – Сергей повертел в руке бокал, взглянул заинтересованно. «Да что с ним такое происходит? Со стороны посмотреть –зашел с дамой поужинать нормальный, вполне себе состоявшийся мужик. Разговаривает спокойно, с подначкой, рука не дрожит, пьет и закусывает с удовольствием. Вроде бы светский, мало что значащий разговор, хорошее вино, кебаби, шашлычок, что необычно-то? Почему не успокоится никак? Раньше, что ли, красоток и умниц в рестораны не водил? Почему вот от этой, раскосенькой и курносой, дыхание перехватывает? Как голову наклонит, как взглянет, как засмеется по-девчачьи звонко, так все внутри и переворачивается, словно рыба гигантская хвостом вильнула».
Ольга с ответом помедлила. Запрокинув голову, посмотрела на потолок. На шее пульсировала тоненькая, едва заметная жилка.
– Люблю ли я пейзажи? Не могу ответить однозначно. Есть пейзажи и пейзажи. Хочу сказать, что есть просто красивые картинки, технически правильные, но неживые, а есть такие как на этой выставке – в них душа художника растворена. Они как воздух, как утренний туман – ими легко дышать. Но существуют совсем другие работы. Как бы это объяснить… – Она сцепила пальцы рук, уперлась в них подбородком.
