– А что, просто так нельзя привезти подарок? – удивилась Катя. Ольга замялась, пытаясь найти нужные слова. Как трудно объяснить чужие обычаи, не осуждая их, не морализируя.
– Знаешь, можно так сказать – она стряхнула с Катиного рукава обрывок упаковочной бумаги – в Испании никто не удивится подарку, а в Западной Европе человек должен знать почему ему что-то дарят. Люди не хотят чувствовать себя обязанными, а вот это «просто так», этот жест симпатии надо чувствовать, его логически не объяснишь.
– Интерееесное кино – протянула Катя, – я как-то об этом раньше не задумывалась…
Наконец они вышли на центральную площадь ярмарки. Ее пространство было организовано как старый русский город – Кремль, посад, и на самом видном месте – церковь. Высокий деревянный храм Святителя Николая словно пришел сюда из глубины веков. Не сговариваясь, покрыв головы, они зашли внутрь. Величественный иконостас мягко светился, золото икон отражало мерцавшие лампадки и пламя свечей. Катя, перекрестившись, поставила свечку за сына. О чем молча помолилась Ольга, за кого зажгла восковую свечу, она не сказала. Сохраним это в тайне и мы.
Приближался день отъезда. Договорились, что перед разлукой посидят дома и у Софьи Дмитриевны появится долгожданная возможность продемонстрировать свой кулинарный талант и получить международное признание в лице женевской гостьи. А пока неугомонная Катя водила Ольгу по театрам и выставкам, зачастую обходясь контрамарками друзей-актеров и художников. Метро работало допоздна, подруги успевали побывать и на концерте, и на вернисаже. Привыкшую к провинциальной европейской чинности Ольгу закружил вихрь столичной жизни. От новых ярких впечатлений недавние переживания тускнели, их тягостный осадок уже не так больно давил на сердце своей тяжестью. Пространство жизни расширилось…
* * *
…В антракте нашумевшего моноспектакля, который поставил один из многочисленных друзей Кати, подруги вышли в фойе. Входные двери были широко распахнуты и зрители высыпали на улицу, радуясь свежему бодрящему воздуху. Ольга невольно поежилась – несмотря на множество складок, кремовая шелковая блуза от ветра не защитила. Она расправила плечи и глубоко вздохнула, пропуская через себя покалывающую прохладу.
– Знаешь, когда я была маленькая, мама часто водила меня в театр. И я ужасно не любила антракты, не соглашалась выходить в фойе даже за обещанное мороженое. Я боялась, что представление остановилось насовсем, что продолжения не будет. По лицу Ольги пробежала тень. Она печально усмехнулась, – Уже тогда боялась, что продолжения не будет. – Покачала головой, дотронулась до Катиной руки – Извини, пожалуйста. Больше не буду жаловаться.
