– Ой, ну зачем так нервничать, Семен Львович, – попытался успокоить разбушевавшегося тестя, – мы еще все обсудим, поговорим, обдумаем, а сейчас дайте мне выйти, я же дверь не могу открыть!
Силой усадив старика у входа, он выскочил из квартиры, на ходу застегивая добротный полушубок. «Уф, еле вырвался, так и в самом деле температура поднимется». Борис Анатольевич вытер вспотевший лоб, отдышался, но лифта дожидаться не стал. Держась за перила, он быстро засеменил вниз по лестнице.
В одном Капустин был, безусловно, прав: Семен Львович никогда бы не поддержал ни обман своего зятя, ни его намерение извлечь выгоду из такой деликатной ситуации. Прожить столько лет под одной крышей и не знать крайне беспринципную натуру родного зятя? Нет, для него совершенно очевидны сомнительные намерения Бориса Анатольевича. Разве может он потакать человеку, который уверен, что умение надуть кого-либо служит доказательством ума? Он в жизни не мирился с подобной несправедливостью! Семен Львович едва не поскользнулся, в негодовании притопнув ногой, обутой в не подшитый старый валенок. Не уважать свою кровь, приписать себе чужое родство, сознательно обмануть невинного человека, да еще и втянуть в эту недостойную интригу самого Семена Львовича!
– Да будь я трижды проклят, – с почти религиозным чувством произнес пенсионер, искренне считавший себя несгибаемым атеистом, – если промолчу! Действовать следовало незамедлительно, и старик решил поступить так, как ему диктовала собственная совесть.
На гобеленовой поверхности банкетки белела слетевшая с телефонного столика бумажка с номером телефона. На всякий случай Семен Львович проверил слуховой аппарат, горестно вздохнул, откашлялся и, подняв трубку, набрал незнакомый московский номер…
* * *
Ольга отказывалась понимать услышанное. Ей казалось, что возникла какая-то невообразимая путаница, Может, просто ошиблись номером, и сейчас с ней разговаривает случайный собеседник, не имеющий никакого отношения к семье Капустиных. Ведь всего час назад она говорила с тем, кто назвался ее родственником, двоюродным дядей, которого она так долго и мучительно искала.
Она прилетела, чтобы встретиться с ним, с его – со своей! –семьей, и хотя неясные сомнения копошились где-то на задворках памяти, ей так хотелось верить, что она наконец нашла своих родных и что Борис Анатольевич Капустин из далекого сибирского города, с которым она, волнуясь, стараясь найти правильные слова только что так долго говорила по телефону, и есть тот самый долгожданный родственник, мыслью о встрече с которым она жила все это время! Ведь он подтвердил все, что она ему рассказала – и про брата геолога, и про приехавшую, несмотря на все официальные запреты, к нему в Завир жену с маленькой Ольгой, и про страшное землетрясение, в котором погибли ее родители, а она чудом спаслась.
