Ольга не совсем поняла смысл слов «бабство» и «накручивание», но такой прямой подход ей очень понравился, как понравилась и сама Катя: открытая, веселая, совершенно не обращающая внимание на бытовые и житейские неудобства. Ольга даже стала подражать Кате внешне: небрежно распахнутая белая рубашка, яркий теплый шарф – и никаких украшений!
Разговорившись, они уже не могли остановиться. О чем они только не переговорили в эти дни, обсуждая прочитанное, увиденное, услышанное. Как-то в разговоре москвичка обмолвилась, что она с опасением ждала свою соседку. Увидев, как насторожилась Ольга, звонко расхохоталась:
– Не напрягайся, подруга! Просто фифу ждала.
– Но почему сразу фифу?
–Ну знаешь, – Катя достала из сумки полиэтиленовый пакет с купленной на рынке моченой антоновкой, протянула его Ольге, – приедет такая русская из-за границы, все повидавшая, всему обученная, вся такая вдрызг цивилизованная, и с ходу поучать начнет, как нам, горемычным, тут жить надо. – Изображая фифу, Катя томно повела плечами и вновь расхохотавшись перетряхнула пакет. – Бери, бери побольше которое. Они очень вкусные.
– Да мне бы самой кто сказал, как жить надо, – задумчиво протянула Ольга. Ей казалось, что Катя – дочь успешных и неплохо обеспеченных родителей, и она была порядком удивлена, когда узнала, что у незамужней Кати есть сын, растить которого плотно занятой (кто деньги в семье зарабатывает?) Кате помогает мама-пенсионерка. О трудностях Катиной жизни, о запутанных драматических отношениях с отцом Коли Ольга узнала намного позже.
Ольга прошла в кухню, опустилась на потертый диванчик, стараясь не задеть мирно посапывающую Редиску. Несмотря на свой почтенный возраст, кудлатая дворняжка отлично помнила всех гостей дома. Бегло обнюхав Ольгу, собака приветственно помахала ей лихо закрученным хвостом, прежде чем отправиться на принадлежащую ей на законных основаниях половинку дивана. «Стареет рыжая, мордочка побелела, словно в сметану окунули…».
Наискосок у окна примостилось плетеное кресло с высокой спинкой. Старое, чиненное-перечиненное кресло пользовалось в доме особым пиететом, так как хранило следы детских проказ самой Софьи Дмитриевны, мамы Кати: прутья сидения были перекушены щипчиками для колотого сахара (другой семейной реликвией), и впоследствии крепко стянуты металлической проволокой.
Ровесница кресла, вышитая крестиком холщовая подушечка– детское рукоделие маленькой Сонечки – восстановлению не поддалась, и поэтому теперь коряжистая сетка сидения была покрыта круглым, лоскутного шитья ковриком (подарок двоюродной сестры Софьи Дмитриевны), который буйное воображение ее единственного внука превращало то в таинственное дно океана, то в труднопроходимую для машинок саванну. Победителем ралли становился любимый желтый вездеход, напористо преодолевший лоскутные дебри. К счастью, после небольшой починки коврик удавалось вернуть в рабочее состояние.
