чтоб русский стих совсем не обОлдел.
Как жаль, что нет балов и политеса,
и фортепьян тревожит редко слух.
Шагнули б так в развитии процесса
высоких поэтических наук!
Дуэли, пьянки и стихи, и бабы —
и так тяжёл ваш непосильный груз.
Поэзий ваших велики масштабы,
и каждый мнит, что он козырный туз.
Мы и сейчас всю тяжесть бренных буден
смиренно тащим на своих плечах.
Мы как писали, так писать и будем,
чтоб штат поэтов часом не зачах.
«Какая удача, однажды расправив крылья…»
Какая удача, однажды расправив крылья,
преодолев поверья и тяжесть безумных буден,
забыв о размахе зла и любви бессильи,
взлететь, ударив крылом в раскалённый бубен.
Пусть видит мир, проржавевший от слёз и крови,
что солнце живо и греет домовьи крыши,
что дуги улиц задумчиво сводят брови,
а створки окон открыли сердец ниши,
Что на асфальте сером мелом рисуют дети
смешных жирафов, собак и несносных кошек,
что вновь весны цветенье по всей планете
и вдоволь света – деревьям и птицам – крошек,
Что языком шершавым лижет нам души время,
мы – далеки, словно берег левый и берег правый.
Какое нынче в землю мы бросим семя,
такие и будем когда-то косить травы.
Мелодии с виниловой пластинки
Добавлю в кофе тёртый шоколад,
чтоб вовсе не почувствовать горчинки,
и буду повторять, как постулат,
мелодии с виниловой пластинки.
А в них дорога и морской простор,
в них сок берёз и листья, как записки,
и стук колёс, и звон гусарских шпор,
и шелест трав в степи, и обелиски.
В них яблонь цвет и колокольный звон,
и школьный двор, и золото рассвета,
любовь, собой похожая на сон,
трава у дома и осколки лета.
И этот мир, придуманный не мной,
глаза напротив, синий-синий иней,
и утра стяг, и бесконечный бой,
и учкудук в горячечной пустыне.
А где теперь такую песню взять,
звучала чтобы не витиевато,
чтоб пароходы с нею провожать,
когда любовь одна лишь виновата?
Вернуть бы время вышедшее – вспять,
и песни, что живут, как невидимки.
И потому я буду повторять
мелодии с виниловой пластинки.
Утро. Вещает колокол. Благовест.
Нету покоя сердцу и голове.
Вольная воля – с горных хребтов норд-вест,
бабочка с чёрными крыльями на траве.
Нет, не по мне звонит. Рано ещё. Постой,
горечь бездонная. Видишь, опять весна.
Это потом я буду просто сухой золой,
коль оболочка станет душе тесна.
Стелется тропка, стелется между трав,
а беспокойный колокол всё звонит.
Господи, Боже, Ты – бесконечно прав,
нас направляя сердцем всегда в зенит.
Надо успеть при жизни преодолеть
всё, что толкает в бездну, в кромешный ад,
