***
Взгляд Лавеля безошибочно сфокусировался на темноте в середине реки. На померкшие небеса ни он, ни девушка не обращали внимания. Самое страшное творилось не с тучами, а с луной. Она чернела, наливаясь дегтярной мглой.
Гасла, отравленная беспросветным отчаянием.
Стало темно.
Вокруг замерших в страхе светился только снег.
Чернильная червоточина медленно выползала из реки. Впитываясь в снег, она скользила по нему, словно кто-то рисовал китайской кисточкой с жидкой тушью по белоснежной рисовой бумаге. Подтеки тьмы скользили по снегу неровными зигзагами, подбираясь к магу и ведьме.
Лавель очнулся первый, схватив очарованную темнотой девушку поперек тела, размашистыми прыжками стал забираться на невысокий пригорок, с которого спустилась Айрис. Молчаливый конь-скелет, в ужасе поджав хвост, потрусил следом.
Взобравшись на возвышенность, ректор поставил воспитанницу на ноги и, прикрыв ладонью рот, приказал молчать. Айрис не посмела ослушаться. Скелетон, проявив на этот раз сообразительность, плюхнулся в снег и притаился среди сугробов. Из-за заснеженных веток они наблюдали за рекой. Чернота расползалась словно зараза, поражая своей проказой новые и новые участки. Вода стала абсолютно чернильной и блестящей, она, как зеркало, отражала все вокруг.
Ректор ждал.
Вот оно.
В зеркальной поверхности мелькнул глаз и исчез. Появился снова. Красный, невменяемый.
Глаз обшаривал округу, ища кого-то.
Парочка плотнее вжалась в ветки. Равен прижал ведьму к себе.
По всей стране, во всех водоемах, в каплях воды на листьях деревьев, в лужах, реках, озерах до самого северного моря. Вода темнела, наполняясь мглой, превращаясь в зеркала, из которых сквозило безумие. Если какая-нибудь неосторожная птичка или зверушка касалась чернильной поверхности, она падала замертво, отдавая свою жизнь. Мгла выпивала несчастное создание досуха.
Красный глаз, не найдя никого, погас, как будто огонь умер в тлеющем угольке.
В светлеющей поверхности реки отразилась луна. Чернильные щупальца втянулись обратно. Стало светлей, отчаяние и гибель уходили из этого мира.
Косые лунные лучи легли на заснеженную долину, снег засеребрился, отражая призрачный свет. Птицы засвистели в ветвях, зашелушилась в подлеске мелкая живность. Природа выдохнула и ожила.
Укрытая еловыми ветками Айрис стояла, прижимаясь к своему защитнику, глаза ее были широко открыты, девушка мелко дрожала. Незнакомый мужчина не спешил отпускать ее от себя, все еще наслаждаясь теплом ее тела, пальцем он успокаивающе перебирал прядку волос, выбившуюся из прически. Рука гладила Айрис по спине, убаюкивая нервную дрожь, давая тепло и спокойствие защиты.
