— «Клара, со мной приключилось нечто необыкновенное…»
Режиссёр вскакивает.
— Плохо, плохо, потушите наполовину третий софит!
— «Что с тобой стряслось?»
— Ещё! Уменьшите ещё! Ну, что вы там копаетесь?
— Господин режиссёр! — кричит осветитель. — Да ведь третий софит совсем не светит.
— Что же там такое светит?
— Это люстра. Вы сами велели её включить.
— Не ваше дело, что я велел! — рычит режиссёр. — Выключите люстру и включите третий софит на шесть.
— «Клара, со мной приключилось нечто необыкновенное…»
— «Что с тобой стряслось?..»
— Плохо, плохо! Дайте в люстре жёлтый свет и выключите рампу.
Наступает минута странной, отрадной тишины. О, если бы она продлилась подольше!
— Что такое? — гаркает режиссёр. — Почему не репетируете?..
На сцену выходит сценариус.
— Клара куда-то вышла, господин режиссёр.
— Надо репетировать! — шумит режиссёр. — Пусть сейчас же идёт на сцену!
— Но…
— Никаких «но»!.. — кричит режиссёр и, внезапно обмякнув, как человек, который уже на всё махнул рукой, бормочет: — Начинаем!
Наконец-то!
— «Клара, со мной приключилось нечто необыкновенное…»
— «Что с тобой стряслось?»
Из-за кулис на сцену вдруг вылезает драпировщик со стремянкой и ставит её к окну.
— Вам что здесь нужно? — вскрикивает режиссёр нечеловеческим голосом.
— Гардины повесить, — деловито отвечает драпировщик и лезет на стремянку.
— Что повесить? Какие гардины? Марш отсюда! Почему вы их не повесили раньше?
— Потому что раньше мне не прислали материи — отвечает «вспомогательный персонал», стоя на стремянке, но режиссёр уже мчится на сцену, чтобы скинуть его со стремянки, задушить, задавить, растоптать…
Автор закрывает глаза, затыкает уши. Наконец-то разразился главный скандал, дикий, трескучий, захлёбывающийся скандал генеральной репетиции, скандал, назревавший и бродивший с утра, скандал горячечный, бестолковый, несправедливый, как мир, и необходимый, как гроза в природе, скандал, наполнивший всех присутствующих — и автора, и актёров, и вспомогательный персонал, и бушующего режиссёра — тёмной, отчаянной злобой, изнеможением, тоской, горечью, стремлением бежать из этого проклятого театра… Такова атмосфера генеральной репетиции.
Режиссёр возвращается на своё место в зрительном зале, постаревший на десять лет, изнурённый, мрачный, ненавидимый всеми.
— Начинайте, — говорит он с отвращением.
— «Клара, со мной приключилось нечто необыкновенное…» — сдавленным голосом повторяет герой.
— «Что с тобой стряслось?» — беззвучно осведомляется Клара.
