И этим расшатать уж будет им несложно
Уставы наши идеальной жизни наперёд:
Ведь у них цель взорвать путь к коммунизму,
Чтоб поклонялись люди лишь капитализму.
Здесь, без сомненья, козни ЦРУ,
Чтоб им затеять свою грязную игру.
Им, бестиям, уж больно тошно от того,
Что мы защитим от домыслов любого,
И зря стараются, толстосумые подонки,
Нас заставить верить в эти предрассудки.
Скорей всего, там гипнотизер-артист,
Который на руку, естественно, нечист.
Разденет перед телекамерою догола,
Чтоб выставить вас за драного козла.
Я бы за его такие проделки и шутки
Показал президенту только дудки».
«Но, друг мой, – загнусавил генсек, —
Вчера пришлось мне дать добро.
Ведь знаешь ты, какой я человек,
Когда бес, как говорят, уже в ребро.
И вот от танцев и марочных бутылок
Сейчас трещит спина и ещё затылок.
Ах, какие дамы были на балу – кокетки,
Блудные глазки, все падшие красотки:
Липучие они до нашего пахотного брата.
Понадевали все на себя столько злата;
Ну, словно все как небесные богини,
По крайней мере, ясно – все герцогини!
Конечно же, был ими очень озабочен,
Что птахами такими я тесно окружён.
Они все лезли до меня с улыбочкой, щипались,
Или спокойно, сексуально, прилеплялись.
А потом заманивали меня размякшего на танцы,
Вот как умеют развлекаться эти иностранцы.
Ох, как мне тяжко, брат, однако же, сейчас,
И ни с чего охрип мой прежний громкий глас,
В душе, поверь, как будто котики скребутся,
И мой живот посмел арбузом весь раздуться.
А главное, представь: не помню я до сей поры,
Куда запропастились у меня проклятые штаны!
Ой-ой! Мой любезный друг Андрюха!
Какую бяку выворачивает отрыжка,
Притом ещё и тошнота идёт из брюха.
А голова как колокольная кубышка —
По всем по швам она, негожая, трещит
И однозначно похмелиться лишь велит.
Да ты не бойся, друг мой, как каналья,
Это всё, пойми, для встряски и веселья.
Но если даже это какой-то заговор,
Мы расторгнем подписанный договор,
И это толстосумам даже больше навредит.
А в ядерной войне, и так понятно, никто не победит.
А вообще, на блеф это, в общем, не похоже, —
Мне президент ещё вчера трезвому сказал:
«Коль к чудотворцу полетим мы всё же,
То по дороге, наверно, сделаем привал.
С собой же кого угодно можешь прихватить.
В этом он смел чистосердечность проявить.
По правде, мы предварительно договорились —
Прогулку надобно как-то хитроумно скрыть:
Летим, якобы, в Калифорнию поразмыслить,
Чтоб связи наши и в дальнейшем укреплялись.
А по сему незачем прессу за собой тащить
И тех ещё, кто без сенсаций не умеет жить».
