Техады еще в 2006 году, и ему не хотелось верить, что сейчас он видит ее, может быть, в последний раз. Но такова была ситуация. Такое происходило во всех сражениях. Единственным способом победить им в этой борьбе и построить новый мир являлось продолжать рисковать своими жизнями, снова, и снова, и снова — и так часто, как это потребуется. Сесилия отправится в путешествие через это хранилище времени… став одним из тех немногих людей, которые это сделали.
Из тех немногих, кто отправлялись в такие путешествия, некоторые сумели уцелеть. Почти столько же не вернулось обратно.
Когда Сесилия с Хуанитой прибыли на уровень H, оба охранника с ними поздоровались. Хуанита непринужденно поболтала с минутку, хотя она, должно быть, многим чем была озабочена, особенно сейчас, когда возвращался генерал Коннор. По крайней мере, они предполагали, что он уже вернулся; пока что никаких новостей из Нью-Йорка, подтверждающих его благополучное прибытие, не поступало. Что бы там ни происходило с Хуанитой, Сесилия точно знала, что есть о чем задуматься ей самой. Голова ее подруги, может быть, была слишком занята перелетом Коннора из Европы — конечно же, мыслями об обоих Джонах Коннорах — но раздумья Сесилии были гораздо более мрачными. Именно она была избрана руководить нанесением контрудара по «Восставшей Армии Освобождения» в Аргентине. А это означало быть телепортированной куда-то за тысячи миль отсюда посредством хранилища времени, возможно, для реализации обреченной на самоубийство операции. Во многом это был ее собственный выбор, так что она не могла ни на что жаловаться или проклинать свою судьбу. Она знала, что именно она больше всего подходила для этого. По многим причинам, никто не мог сделать того, что могла она. И все же…
Во что она ввязывалась?
Хуанита потрепала собаку охранников, Афину, и они направились к Дэнни, туда, где он оборудовал себе рабочее место, неподалеку от свода времени и от выстроившихся в ряды эктогенетических капсул.
Несмотря на жесткие морщины на лице, Хуанита все еще была красива: спортивного телосложения, ростом почти с Сесилию, с темными волосами, в которых почти не встречалось седого оттенка. У нее были выразительные черты лица и блестящая улыбка, сверкавшая белыми зубами. Они с Джоном — генералом Коннором — явно были влюблены друг в друга, и всегда были, сколько помнила себя Сесилия, хотя они никогда в этом не признавались, даже друг другу, насколько ей было известно.
