— Дай я, — предложила сестра.
Однако и у нее ребенок не успокоился.
— Что с ним такое? Ведь не младенец же. Голоден?
— Мы его сегодня кормили… Видно, захворал.
Макар снял со спинки кровати поношенную, но чистую рубаху.
— Пойду, поищу чего. Хоть и воскресенье, а руки могут кому сгодиться.
Дашка смотрела с недоверием.
— Совсем худо нынче с работой, — в оправдание заметил Макар.
— А что другие? Те, с кем ты прежде ходил на завод?
— Ну…
Те, кого после ареста отпустили, как и самого Макара, рассыпались, кто куда. Он теперь мало с кем встречался, но по слухам все-таки знал, что некоторые уволенные пристроились. Один даже приказчиком в лавку подался — вот перемена-то! Другие, что в большинстве, перебивались поденкой. Ну а третьи — оставались не у дел.
— Да так же, как я… У всех плохо.
— Я хочу пойти на мануфактуру, — сообщила сестра.
— Ты это… Не дури. Не позволю, — на правах главы семьи возразил Макар. Как только он освободится от Червинского — и это должно бы произойти прямо сегодня — то уж сам примется вкалывать от зари до зари.
— Отчего нет? Платят, говорят, исправно.
— Не для тебя такое дело. Сиди дома, Дашутка, матери помогай.
— Штопкой особо не заработаешь.
— Так на портниху выучись.
Сестра грустно рассмеялась.
— Все шуткуешь, Макарка! Нас не сегодня-завтра из дома погонят, а ты — выучись… Мать последние ложки на базар снесла, чтобы хлеба купить. Хотя на что нам ложки, коли есть нечего?
Макар давно заметил, что пропала не только посуда, но и мебель, которой и без того не хватало.
Сперва исчезла конторка. В другой день он, вернувшись, не досчитался обеденного стола. Затем и стульев. А как-то недавно он обнаружил, что мать и сестра устроились на ночь в одной постели. Про кровать-то уж молчать не стал — спросил, куда она подевалась. Мать заохала: дескать, из жалости отдала какой-то хворой соседке. Но, конечно, обманула. Оберегала Макара, чтобы совесть его глодала не слишком люто.
В тесных комнатах остались две постели, Петькина кроватка, сундук да одинокий стул. Если в самом деле придут выселять — а не особо похоже, что домовладелец шутил — так управятся в полчаса.
— Ничего, Дашутка… Не погонят. Вот увидишь — с деньгами вернусь!
В пятницу у Макара не вышло передать весть Червинскому — из театрального сквера он направился прямо домой. Зато в субботу едва проснулся — тут же пошел в гостиницу. Кое-как накарябал карандашом записку и отдал портье, как сыщик велел. Он оставлял сообщение впервые и очень надеялся, что Червинский последует установленному им же правилу и явится на зов, как обещал.
