Он осуществил задуманное несколько дней спустя. На улице уже появились первые продавцы мороженого, а они, трое, все сидели, запершись в биллиардной «Коммерческого кафе».
Этторе смотрел на Бьянко и видел его глубоко запавшие блестящие глаза и подернутое желтизной лицо. Пальмо гонял по биллиардному полю шары. Держа кий одной рукой, он пытался толкнуть сразу два шара так, чтобы они, ударившись о борта, один за другим упали в лузу. Бьянко велел ему кончать эту возню и подойти к нему.
— Сначала у нас будет дельце на автостраде, а потом устроим соревнование по боксу, — сказал Бьянко.
— В устройстве соревнования, — заявил Этторе, — я готов принять участие. Могу внести пятьдесят тысяч лир.
Бьянко посмотрел ему в лицо.
— Имей в виду, кто не выйдет на автостраду, тот не допускается к соревнованию.
Тогда Этторе, внимательно рассматривая складку на брюках, сделал жест, означающий «аминь!».
Бьянко подошел к нему поближе и спросил, почему он не хочет выходить на автостраду.
— Ты боишься?
— Боишься? — повторил Пальмо.
Этторе покачал головой:
— Я получил предупреждение.
Он увидел, что Пальмо ничего не понял. Тот спросил, нахмурившись, думая, что здесь и вправду замешаны какие-то люди.
— Какое предупреждение?
— Внутри у меня прозвенел звонок, — ответил Этторе, но Пальмо по-прежнему явно не понимал, в чем дело.
Тогда Этторе, повернувшись к нему всем корпусом, спросил:
— Когда ты держишь пари на спортплощадке и выигрываешь, с тобой не бывает, что какой-то внутренний голос вдруг советует тебе прекратить игру?
Пальмо ответил, что с ним такого не бывает.
— Потому ты всегда и проигрываешь.
— Послушай, — сказал Бьянко, и Этторе повернулся к нему. — Итак, ты отказываешься?
— Да. Я не могу иначе, понимаешь?
— Отказываешься от работы на автостраде или вообще?
— От всего, что в этом роде.
— Значит, вообще от всего.
— Тебе лучше знать, Бьянко.
— Я почти точно знаю, сколько ты сумел отложить. И скажу, что тебе мало нужно.
Этторе открыл было рот, чтобы ответить, но Бьянко отошел от него со словами:
— Хватит, не будем тратить слов, ты со мной не венчан и, если хочешь уйти, — уходи. — Он принялся расхаживать между двумя биллиардными столами. — Такого, как ты, я всегда найду.
Этторе улыбнулся.
— Конечно, ты найдешь такого, как я, и очень скоро, так что тебе даже не придется откладывать дело на автостраде.
Он смотрел на Бьянко, который расхаживал перед ним взад и вперед, и видел, что лицо его с каждым разом становится все мрачнее, и Этторе подумал: «Он не знает, куда сунуться, чтобы найти такого, как я». Теперь он нисколько не удивился бы, если бы Бьянко перестал быть Бьянко, изменил бы своей обычной непреклонности и начал уговаривать его, как будто он, Этторе, был капризной девицей, а Бьянко— терпеливым влюбленным. Но и в этом случае Бьянко ничего бы не добился. Этторе был спокоен: он сам никогда не думал, что в подобный момент сможет вести себя так уверенно, он чувствовал себя вдвое сильнее Бьянко: ему, например, — было- просто смешно видеть, как тот ломает себе голову, стараясь разгадать причину выхода Этторе из игры. Бьянко никак не мог бы догадаться, что всё дело в Ванде, в ней самой и в ребенке, которого она ждет, и когда Этторе думал об этом, ему уже хотелось не смеяться, а наоборот, стиснуть зубы от сладостной боли, от того, что он чувствовал, как сердце его сжимает, словно мячик, крохотная детская ручонка.
