Он не знал, куда девать руки. Наверху послышался слабый шум — наверное, скрипнули половицы; он подумал, что это ходит Ванда, запертая в своей комнате, и уже был готов тихонько ее окликнуть.
Но в этот момент вошел отец девушки, за ним два ее брата, а позади всех — мать. Все трое мужчин были в длинных кожаных фартуках, как того требовало их ремесло.
Этторе пожелал доброго вечера старику и сказал: «Чао, Терезио, чао, Франческо!» — парням.
Никто ему не ответил. Парни прислонились к стене и стояли, опустив могучие руки.
Старик шел прямо на Этторе. Тот заставил себя не глядеть на его руки; смотреть ему в глаза он не мог и потому смотрел на губы, но понять ничего не сумел: они были до половины прикрыты нависшими седыми усами.
Когда старик был на расстоянии шага от него, он взглянул ему в глаза и потому увидел только взметнувшуюся слева черную тень от большой руки, ударившей его по лицу. На какую-то долю секунды раньше, чем эта рука опустилась на его щеку, он успел закрыть глаза; раздалась пощечина, и черноту в его глазах сменил желтый свет. Он покачнулся, как ванька-встанька, но на ногах удержался. И первой же его мыслью было: «Я не упал!». Щека у него пылала, но он не поднял руки.
Старик отступил на два шага и теперь смотрел на него молча, как все остальные. Было очень тихо, по крайней мере так казалось Этторе, потому что в ушах у него стоял звон.
Но вот мать Ванды прижала к груди обе руки и начала причитать на одной ноте:
— Бедная наша Ванда, бедная наша Ванда, бедная наша Ванда, бедная наша…
— Ванда, кажется, не умерла, чтобы по ней причитать! — прервал ее Этторе.
Младший из братьев, Франческо, зарычал, бросился на Этторе с кулаками. Тот не уклонился, но Франческо все равно промахнулся, и его кулак только слегка задел Этторе по скуле и скользнул по плечу. Франческо взревел еще яростней и, развернувшись, ударил Этторе в правый бок. Этторе раскрыл рот, чтобы крикнуть, но у него перехватило дыхание.
Во входную дверь кто-то постучал. Этторе услышал стук, сделал усилие и, глотнув воздуха, сказал:
— Не открывайте, это мой отец!
Никто на кухне не шевельнулся, и отец начал стучать еще сильнее.
— Все в порядке! — крикнул тогда ему Этторе. — Мы разговариваем. Иди в кафе и жди меня!
Он сказал это громко, и отец перестал стучать.
В этот момент в кухню вошла младшая сестра Ванды, Терезио крикнул, чтобы она убиралась, а мать добавила:
— Уйди, бесстыдница, вместо того чтобы быть все время с сестрой, ты оставляла их одних.
