В коридоре часы пробили десять, и мы в молчании выслушали все десять ударов.
— Это не мы… — сказал Пальмо женщине, нам и самому себе.
— Молчи! — крикнул Бьянко и поднял руку, будто хотел его ударить. Потом обратился к женщине: — Надо было сказать, что он тут слабоват. — Он ткнул себя пальцем в сердце.
Она молитвенно сложила руки и, стараясь не смотреть в сторону старика, прошептала:
— Он был такой больной. И вовсе не злой… Добрый он был.
— Ну, если добрый, так он сейчас уже в раю, — заметил Бьянко.
— Он так мне доверял, — сказала женщина каким-то детски-тонким голосом.
— Еще бы, почему же ему было тебе не доверять? — сказал Бьянко. Он подошел к ней и стал говорить что-то вполголоса.
Я считал, что имею право знать, о чем шепчутся те двое; я все равно с головой влез в это дело, значит, мне нужно быть в курсе всего. Я подошел поближе и услышал, как женщина сказала:
— Ради бога, ничего не ломайте. Я знаю, как открыть.
А Бьянко:
— Он взял эти деньги из банка на днях?
Она ответила, что нет, и по лицу Бьянко я понял, что все у нас идет как нельзя лучше.
Мы поднялись на второй этаж; Бьянко не велел зажигать света, и Пальмо чиркал спичку за спичкой, а обгоревшие совал себе в карман. Мы нашли, что надо, и снесли вниз.
В коридоре, при свете, я увидел, что Пальмо прижимает к груди пять пачек тысячных бумажек. Мы было направились к выходу, но тут женщина протянула руку к Бьянко.
Он понял и сказал:
— Разделим потом, не спеша. К тому же их надо еще пересчитать.
Женщина возразила:
— Я знаю, сколько их здесь, если дело только за этим.
Тогда Бьянко обернулся к Пальмо, взял у него одну из пяти пачек и вроде как бы с усмешкой показал ее женщине.
— Этого достаточно, — согласилась она.
— Еще бы! — сказал Бьянко и отдал ей пачку.
Она прижала пачку к груди и сказала:
— Вы-то уходите, а я остаюсь тут с ним одна.
— Через полчаса позвонишь в больницу, — ответил ей Бьянко. — Ты была там и готовила ему ромашку, а когда принесла ее, застала его в таком виде.
Женщина сказала, что она все так и сделает, а Бьянко заметил, что ничего трудного в этом нет. Потом спросил:
— Куда ты денешься после похорон?
— Уеду отсюда, поселюсь в Т.
— И хорошо сделаешь. Наследники должны будут дать тебе выходное пособие.
— Я надеюсь.
— Это твое, право.
Мы вышли. По дороге Пальмо уронил одну из пачек, которые прижимал к груди.
— Ах, дьявол! — тихонько выругался он, пытаясь подобрать пачку-.
Бьянко поднял ее и, водрузив на место, процедил:
— Идиот!
