Мертвый рай | страница 7



Воронов молчал. Воронов наблюдал без всякого выражения, без блеска в глазах. Ну-ну…

— К чему я это говорю, офицер? Просто психологически подготавливаю вас: не нужно близко к сердцу воспринимать мои опыты над вашими солдатами. Гвардейцы были и остаются рабочим материалом. Раз уж вы сами при жизни делали их своими марионетками, ни к чему прикидываться великим гуманистом теперь, когда они мертвы. И еще. Запомните: не все живое, что движется, не все разумно, что кажется таковым. Сразу станет легче.

Губы офицера чуть скривились:

— Вам бы спичмейкером или пи-арщиком работать в кризисных ситуациях: треплетесь много и, вроде бы, даже по теме, а ничего не понятно.

«Ублюдский солдафон!», — мысленно проорал Фурцев. И любезно улыбнулся собеседнику:

— Итак, начнем?

* * *

Капсула уже сомкнулась в единое целое. Сомкнулась плотно между верхней и нижней половиной не видно даже щелочки. Мертвое тело покоилось внутри.

Ждало.

Продолжения.

Долго клацала под пальцами клавиатура. Фурцев набирал сложную комбинацию цифр и символов. Набрал. Из Саркофага донеслось монотонное гудение.

— Идет сканирования материала, — комментировал доктор. — Вкратце напомню суть процесса. После физической смерти человека практически все центры нервной системы длительное время — иногда по нескольку суток — сохраняют активность. Раньше не удавалось даже зафиксировать эти слабые импульсы. Теперь же мы можем не только обнаружить их, но и записать на неопределенно долгий срок.

Специально разработанная программа позволяет заложить в компьютерную память образ виртуального двойника. Не самого покойника, нет, не его угасшего сознания, не отошедшей в мир иной души, не сформировавшейся за годы жизни личности, а двойника умирающей, но пока еще живой нервной системы. Можно сказать, что в электронном виде она будет умирать вечно. И… и никогда не умрет.

Таким образом, в нашем распоряжении оказывается несметное богатство, лишенное законного хозяина — разума. Огромный набор врожденных и приобретенных инстинктов, условных и безусловных рефлексов. И, конечно, рефлексов высшего порядка, открытых вашим покорным слугой: под-, пред-, и постсознательных действий, а также неосознанных поведенческих шаблонов «до-рацио» и условно осознанных алгоритмизированных поведенческих рефлекс-программ. А это, уж поверьте мне, немало. Гораздо больше, чем принято считать.

Сам старина Павлов не подозревал о том, что значат рефлексы в нашей жизни. Как показывают мои опыты, на долю чистого сознания приходится лишь мизерный сегмент человеческой деятельности: творчество и собственно умственный труд. В экстренных же ситуациях роль рефлексов, прежде всего, оборонительных и агрессивно-наступательных, становится основополагающей.