Моргнула, подняла голову, отметила, что нахожусь в абсолютно другом помещении, но при этом на точно такой же платформе, и воду мне предлагает пожилой демон, одетый в идентичный жемчужно-серый балахон.
Ага…
– Спа… спасибо… – просипела я, выпила предложенную воду в три глотка, кое-как встала и на подкашивающихся ногах дошла до табуреточки, куда меня довел сочувствующий маг. – Я в Изранстане?
– Верно, махеши. Местное время десять утра, день обещают дождливый и пасмурный, так что вам стоит надеть плащ.
Поблагодарив мага вежливым кивком, я предпочла поскорее выйти из башни и, уточнив у Юкату, где здесь таверна поприличнее и где искать дилижанс до нужного нам города, закуталась в крылья и медленно побрела по улице, искренне радуясь хмурому дню, дождю и тому, что благодаря им прохожих практически нет.
И не надо.
План по долгой и счастливой жизни вне стен негостеприимного дворца магараджи потихоньку осуществлялся…
Боль. Недоумение. Досада. Гнев.
Обида…
Судя по холодной воде и яркому солнцу, утро было в самом разгаре, но идти дальше спальни демон не торопился. Только и смог, что перебраться из ванны в постель да рухнуть на спину. Болело все: голова, мышцы, сухожилия, кости, внутренности. Больше всего болела гордость.
Маленькая дрянь…
Досадливо потерев синюшные отметины на груди, Камаледдин вновь зашипел от боли.
Как? Кто научил? Почему, Бездна побери, этого не было в досье?
Потихоньку выстраивая логическую цепочку произошедшего, эфенди недовольно хмурился и раздраженно тер все-таки набухшую шишку от удара графином. Махеши Юлианна Шелаваски оказалась чересчур своенравной, и ее выходки перешли все границы.
Ладно. Сейчас полежит еще немного, отойдет, затем найдет эту маленькую дрянь и…
И что?
В карцер? Нет. Там ее ждет не самая лучшая участь, и в данном случае смерть предпочтительнее.
Хм. А не взять ли ему отпуск и не проведать ли свое родовое поместье вместе с юной махеши, дабы научить поганку послушанию и тому, чтобы больше никогда не смела не только руку на него поднимать, но и вообще косо смотреть?
Решено.
Бордовые глаза с лопнувшими сосудами блеснули предвкушением, а губы тронула кривая усмешка.
Вот только уже через два часа стало ясно – Юлианны нет не только в покоях, но и во дворце, а владыка отравлен намного серьезнее, чем ему показалось вчера, и сейчас в горячечном бреду.
Да что за напасть?!
Разрываясь между долгом и желанием, Камаледдин с пристрастием допросил не только целителя, заверившего, что выздоровление лишь дело времени, и охрану, которая клялась, что мимо них не могла проскочить даже мышь, но и главную подозреваемую (вторую жену магараджи), которая ожидаемо призналась в одной из пакостей (с одеждой Юлианны), но при этом категорически отрицала все остальное.
