— У меня тоже,— все еще ничего не понимая, обескураженно тяну я.
Толик резко вдавливает очки в переносицу затянутом в коричневую вязаную перчатку пальцем.
— Вот видишь,— оборачивается он к Маринке.— Ничего с ней не случилось! А мы тут...
Перевожу взгляд на подругу. В ее больших влажных глазах столько беспокойства, что я не выдерживаю:
— В конце концов скажите, в чем дело?!
Маринка разом выпаливает, как она несколько раз звонила мне на работу и безрезультатно, как, не отрывая палец от диска, названивала домой, как перетрусила за меня и всполошила Толика, Люську а ее мужа Василия, как заставила Толика побеспокоить моего шефа.
— Ты представляешь, сколько я пережила за эти часы?! — заканчивает она свой монолог.
Заставляю себя досчитать до двадцати семи. Испытанный способ. Когда нужно успокоиться, считаю своя годы на этот момент жизни.
— Анатолий, ты собрался простоять здесь всю ночь? — мило улыбаясь, указываю на безразмерные унты, которые мой любимый, вероятно, позаимствовал у своего отца, два месяца назад вернувшегося «с поля» и приступившего к камеральным работам.
— Лара,— укоризненно говорит он,— ведь мы на самом деле замерзли, чаю горячего хотим.
Вот так всегда. Разве станешь ссориться, когда твою агрессивность пресекают просьбой.
— Тогда идемте скорее!
Гурьбой поднявшись по лестнице, шумно раздеваемся в прихожей.
— Маринка! Ты же закоченела! Сейчас же в ванную и под горячую воду! Полотенце и халат принесу. .
Для приличия Маринка секунду сопротивляется, но идет в ванную комнату.
Чмокаю Толика в щеку. С упреком бросаю:
— Ты-то — разумный человек!.. Не мог, что ли, пресечь женские завихрения?! У шефа сердце хандрит, а вы...
— Да я говорил, что с тобой ничего страшного случиться не может.
Прищуриваюсь.
— Значит, тебя совсем не волнует, где пропадает твоя любимая?
Толик косится поверх очков.
— Волнует.
— То-то! — смеюсь я.— Чай ставь. А я буду обзванивать взбудораженных вами граждан.
Первым набираю номер Павла Петровича.
— Отыскалась пропажа,— удовлетворенно тыкает в трубку шеф.— А то мне уже звонил твой...— Павел Петрович замолкает, подбирая определение.
— Любимый,— подсказываю я.
— Анатолий,— находит нужное слово шеф.— Спрашивал, где ты, но, к своему стыду, я не смог ответить, чем занимается мой следователь в неурочное время...
— Исключительно служебными делами...
Выслушав, что я успела сделать за этот вечер, Павел Петрович говорит:
— Ну-ну... Считаю, вей идет нормально,..— потом его голос грустнеет.— Тут такая история получается... В больницу меня кладут, говорят, на недельку, но кто их знает, этих перестраховщиков, могут и дольше продержать... Так что, слушай. Материалы в отношении Жижина и Дербеко выдели в отдельное производство и передай Селиванову, я ему позвоню. Сама вплотную занимайся Репиковым. Не забудь привлечь за недонесение этого омского деда, а Шпака — за подделку паспорта.
