Наконец Сталин прервал затянувшуюся паузу:
– Майский и Харламов докладывают из Лондона, что англичане под любыми предлогами пытаются саботировать отправку конвоев в Мурманск и Архангельск. Подтверждением этому служит и письмо Черчилля, которое я только что получил. Он пишет, что за последнее время немцы активизировали свою охоту за конвоями, сосредоточив на севере подводные лодки и надводные корабли, и перебрасывают туда авиацию. Что скажет по этому поводу наша разведка?
– Так точно, товарищ Сталин! – быстро ответил начальник Главного разведывательного управления, поднимаясь из-за стола. – По нашим данным, противник действительно начал переброску на север Норвегии авиационных частей, предположительно из Италии.
– Вот как!? – хмыкнул Верховный, раскуривая потухшую трубку. – Поэтому Черчилль и просит нас дополнительно выделить бомбардировщики для удара по вражеским аэродромам. Что будем делать?
В течение минуты в кабинете стояла тишина, затем молчание, нарушил Н. Г. Кузнецов.
– Товарищ Сталин, это, по-видимому, единственный путь помочь конвоям, так как флот не в состоянии прикрыть суда на дальних рубежах.
Сталин внимательно выслушал наркома ВМФ, посмотрел на А. М. Василевского, который кивком подтвердил свое согласие с мнением Кузнецова, немного помолчал, затем, вернувшись к своему столу, положил письмо Черчилля обратно в папку и, повернувшись к сидевшим генералам, сказал:
– Хорошо. Обдумайте все детали в Генштабе и отдайте необходимые распоряжения, а мы подумаем, что ответить господину Черчиллю.
…Вернувшись в Генштаб, А. М. Василевский и Н. Г. Кузнецов занялись разработкой необходимых указаний.
Через несколько дней заместитель командующего авиацией дальнего действия генерал-майор авиации Н. С. Скрипко собрал весь летный состав 36-й авиационной дивизии и поставил задачу на боевые действия в Заполярье. Так советское командование откликнулось на просьбу союзников.
Лондон, Чекерс, 15 мая.
Поздно вечером в своей загородной резиденции Черчилль принял первого морского лорда адмирала Паунда и вызванных с флотов адмиралов Тови и Гамильтона. Черчилль только что вернулся с одного из приемов и поэтому был в вечернем смокинге с неизменной сигарой в зубах. Около премьера за длинным столом, крытым зеленым сукном, сидел Иден. Подождав, когда приглашенные адмиралы рассядутся за столом, Черчилль, пыхнув гаванской сигарой, сказал:
– Господа! Только что посол СССР Майский передал мне послание от премьера Сталина, в котором он вновь напоминает о необходимости продолжения конвойных операций.
