Гибель мира – архитектурное выражение конца света, здания, как раковая опухоль планеты! Целый квартал из бетона, металла и пластика, с мостом через несуществующую реку. Серо-лиловые цвета, поглощающие солнечный цвет. Даже в закатном освещении – холодные оттенки. Шарообразные, купольные и неправильной формы здания, рифленые крыши, как будто покрытые крупной чешуей. Одновременно отвращающие и притягивающие. Даже ночная подсветка – по задумке Лори – должна была быть холодного бело-сиреневого цвета.
Акцентом композиции был мост. Над ним Лори пришлось особенно поработать. Крупные перекрещивающиеся арки напоминали огромных рыб, чешуя которых после плавания в загрязненных реках, отливала черно-лиловым перламутром – бензиновым наследием, за какую-то сотню лет намертво впечатанным в рыбную эволюцию. Мост без реки олицетворял гибель главного источника жизни – воды. Под мостом – была широкая бетонная траншея, стены которой были расписаны в стиле граффити. От первоначальной идеи превратить так называемое «бывшее устье высохшей реки» в бетонную аллею для прогулок и поставить там скамейки Лори отказался. Это снижало накал композиции. Пустое пространство под мостом лучше подходило для его концепции.
Собравшись с силами, Лори, наконец, сложил свои эскизы. Обрушившаяся на него вдруг легкость наполнила его странным чувством бессмысленности существования.
В животе заурчало. Лори вышел на улицу, закурил, и пошел в сторону бара, где они договорились с другом выпить, независимо от того, чем кончится дело. «Странное лето, – подумал Лори, – странные рыбы».
11
Хью принял душ, надел новую рубашку и пошел на работу. Сегодня в рамках своей интернатуры ему предстояло провести очередное практическое занятие со студентами. Его квартира располагалась в десяти минутах ходьбы от новых университетских корпусов, и Хью с удовольствием каждый раз проходил это расстояние по скверу, венчающему аллею, которая вела к главному зданию факультета.
В этот раз Хью не был так спокоен, как обычно. Его волновало то, что они вчера провернули с Лори. Не то чтобы Хью был трусом или не любил веселиться, наоборот. Просто на одно мгновение он представил, что будет, если их, в общем-то, совершенно невинный поступок обернется для него крупными карьерными неприятностями. В конце концов, он как минимум нарушил врачебную этику, провел в здание своей кафедры постороннего. Меньше всего Хью хотелось расплачиваться за эту шалость карьерой. Он с большим удовольствием предпочел отсидеть немного в тюрьме или заплатить штраф, лишь бы только на кафедре не узнали о том, что он сделал. Слишком много сил Хью вложил в свое образование и слишком много денег был должен банку за свое обучение.
