Утром я проклинала себя за то, что ночью не предприняла ничего, чтобы выбраться отсюда. Я лежала в постели и совершенно не собиралась покидать комнату. В половине двенадцатого раздался стук в дверь.
– Ты уже проспала завтрак, – услышала я за дверью голос Богдана.
– Я на диете, – отозвалась я.
– Дура ненормальная. Ты себя в зеркало видела? Какая диета?
– Отвали!
– Ну и черт с тобой, – крикнул Богдан и в ту же секунду за дверью послышались удаляющиеся шаги.
Я нехотя поднялась, приняла душ и вновь улеглась на кровать. Пусть дверь выбивают, но я из комнаты не выйду. Глупость, конечно, но видеть этих придурков мне совершенно не хотелось.
В три часа дверь распахнулась и на пороге показался сам господин Аренский с улыбкой до ушей.
– Мне сказали ты голодовку объявила, – весело сказал он.
– А я смотрю лимоны вы на помойку выбросили, – усмехнулась я.
– Дерзишь, – продолжал улыбаться Аренский. – Выпить хочешь?
– Что это на вас нашло средь бела дня? Праздник, что ли, какой?
– Наоборот. За упокой души.
– Чьей? – начала заикаться я.
– Дружка твоего несговорчивого, – весело ответил Вячеслав Маркович.
Меня вновь конвульсивно передернуло и я крепче прижала к себе подушку. Слезы текли ручьем и я не старалась их скрыть. Значит Макс все-таки сделал это. Получается следующая я. Интересно, когда это произойдет: завтра или может даже сегодня. Я громко закричала и заметалась по кровати. Я не стеснялась в выражениях и проклинала вслух Макса, Аренского и всю его шайку. Вячеслав Маркович пораженно наблюдал за моим буйством, затем подошел и сильно дернул меня за руку, отчего я упала на пол и затихла.
– Ну точно психованная, – серьезно сказал Аренский, присаживаясь передо мной на корточки.
– Зачем вы это делаете? – шепнула я, глядя ему в глаза.
– Знаешь, детка, в этой жизни каждый за себя. И если не ты, то тебя. Запомни это, – медленно и так же серьезно пояснил Вячеслав Маркович.
– Меня вы тоже убьете?
– Все зависит от твоего отца.
– У него нет такого имущества, как у Бубанова, – пробормотала я.
– Это не в твою пользу, – хмыкнул он.
– А маму мою кто убил? Тоже Богдан?
Аренский молчал и я поняла, что он не ответит на этот вопрос. Он тяжело вздохнул, поднялся и вышел из комнаты.
Весь день я просидела в своей комнате. Меня это ужасно угнетало, а желудок предательски урчал, но я продолжала настойчиво сидеть на постели. В семь часов вечера в мою комнату вновь заявился Аренский и дал указание собираться. На мои вопросы куда мы едем, он упрямо молчал, но завидев, что я отбросила джинсы в сторону и опять улеглась на кровать, не выдержал.
