Утро было неприятным. Я опять перебрала со спиртным. Я несколько минут простонала в постели, мысленно проклиная Алексея за то, что он заботливо отвесил занавески в моей комнате. Солнце слепило, отчего головная боль еще больше усилилась. Я приняла душ и с недовольным видом спустилась вниз. Леша сидел в кресле и, задумавшись, смотрел куда-то перед собой.
– Леш, – тихо возвестила я о своем присутствии. – Ты как?
– Нормально, – отозвался он, даже не повернувшись в мою сторону.
– Какие у нас планы на сегодня? – поинтересовалась я.
– Ты остаешься здесь, а я буду разбираться в этих двух убийствах. Есть мысль, что мой отец видел убийцу соседа, отчего и поплатился. Расправиться с инвалидом не так уж сложно, – сказал Алексей, но его голос дрожал от боли. Я чувствовала, что он сильно переживает из-за потери отца, но ничего не могла поделать. Что уж тут скажешь. Я по себе знаю, как тяжело потерять родного человека и никакие слова не уменьшат боль. Даже наоборот. Когда моя мать умерла и мои близкие люди пытались меня утешить, я воспринимала все это в штыки и в итоге заперла себя в доме, сократив визиты друзей до минимума. Им все равно не почувствовать мою боль, так к чему распинаться в утешениях?..
– Возьми меня с собой, – попросила я Алексея. – Я не выдержу целый день одна в этом доме.
– Ты будешь не одна. Я оставлю здесь охрану, – пытался отмазаться Бубанов от моего сопровождения.
– Леша, ты видимо не понимаешь. Мы с тобой связаны и должны вместе во всем разобраться, – настаивала я.
– Слушай, – терял терпение хозяин, – у меня итак хлопот выше крыши, а тут еще за тобой присматривать. Нафиг ты мне сдалась? Сиди дома, читай книги…
– В библиотеке сидеть? – хмыкнула я, а Алексей заметно побледнел. Потом взял себя в руки, нахмурился и пристально взирал на меня больше минуты.
– За какие грехи ты мне послана, – проворчал Алексей, а я довольно улыбнулась, понимая, что Бубанов все-таки сдался.
***
Мы покинули дом в половину десятого утра. Устроились в машине Алексея и отправились в неизвестном направлении. Только вот направление не знала только я, а Бубанов прекрасно располагал информацией о том куда мы едем. На все мои настойчивые вопросы о наших планах на сегодня он недовольно отвечал, что это не женского ума дело и если я захотела ехать с ним, то путешествие мне нужно провести молча. Если быть точной, звучало это так: «Лучше ехать и молчать, чем идти и разговаривать». Перспектива быть оставленной дома меня не радовала, отчего я недовольно хмурилась, но по настойчивому совету старалась помалкивать. Алексей пару раз покидал машину, но на мои просьбы взять меня с собой не откликнулся. После того, как он второй раз вернулся в машину, я не выдержала.
