Михаил узнал её сразу, мгновенно, она могла принадлежать только одной женщине на свете.
Жаркая, сладкая волна нахлынула на него, забилось, забилось и замерло сердце, и в неожиданно наступившей тишине были только он и она, Лена.
Она любила, когда он целовал её в шею, она затихала, закрывала глаза, шептала:
– Родинка, осторожно, – и улыбалась.
Михаил целовал нежную шею, слегка покусывал аккуратное ушко, поднимал её на руки и уносил в жаркое, страстное лето.
Было «Лето» Вивальди и сонный знойный день, сладкая томная нега и жужжание мух, затишье, душная мгла и осторожные капли дождя, грохот на сломанном фиолетовом небе, взорвавшийся ливень и туман, тающий после дождя.
Это случилось на второй год после свадьбы, когда они жили в маленькой комнате коммунальной квартиры.
Соседка сдала свою комнату лихой, разбитной молодухе, приехавшей в столицу на заработки.
Как-то Лена пришла с работы утром, после ночного дежурства, и увидела мужа и её в своей комнате.
– Да, было. И не первый раз, но ничего, абсолютно ничего серьёзного, пойми ты, наконец, ни-че-го, для меня есть только ты! – пытался убедить Михаил.
Но Лена ушла.
Она сидела впереди так близко – только руку протяни, и ему казалось, он слышит знакомый запах её духов.
«Оглянись, Лена, посмотри на меня, посмотри, оглянись…»
Волшебные звуки заполняли всё пространство Большого зала, и где-то на самом краю света, то ли в хрустальном замке, то ли в старой, покосившейся от горя и слёз корявой избе, спрятались и укрылись под покровом Музыки, как под Покровом Богородицы, он и она, только шелестело, шуршало Время, только смотрели строго со стен портреты великих композиторов, словно спрашивая:
– Как вы там, земляне?
И дарили волшебные звуки, и летела в глаза белая, кружевная метель, летели рыжие и багряные, багряные и рыжие, эти самые осенние, осенние листья, куда же вы летите? куда? подождите, вот она, моя радуга.
Только «Лунная соната» освещала потухшую Землю.
Продолжительные аплодисменты, возгласы «Браво!», «Браво!», цветы на сцене.
Толпа у выхода.
«Где она? Оглянись, Лена!»
Впереди мелькнула лёгкая шифоновая блузка, вся в туманных пастельных цветах, и прощально качнулся весёлый хохолок, торчащий над заколкой.
Телефон звенел долго и настойчиво. Михаил взял трубку.
– Миша, что случилось? Звоню, звоню, а трубку никто не берёт, – тёща была явно взволнована. – Где вы были?
– На концерте.
– Понравилось? Миша, ты что молчишь? Ты завтра приезжай на дачу, крыльцо надо бы починить. Приедешь?
