Татьяна Петровна мечтала о Соловках давно.
Так хотелось ей приехать сюда, на север, на Белое море, хотелось увидеть Соловецкий монастырь, побывать на литургии, подышать этим воздухом и походить по этой горькой и святой земле на краю света.
Она решила идти на Соловки теплоходом. Пусть дороже, чем поездом до Кеми и потом паромом до архипелага, но зато на водном пути будут озёра: Ладожское, Онежское, огромное как море Рыбинское водохранилище, будут каналы и особенно Беломорско-Балтийский канал, он же Беломорканал… Да что говорить, как в известной песне: «ведь пароходы – совсем не то, что поезда».
Здание Северного речного вокзала Москвы, похожее на большой белый корабль, оставалось всё дальше, по радио передавали бодрую музыку, а на душе Татьяны Петровны скребли кошки, ей было тоскливо и неспокойно – как там Юрочка, её муж, ведь только две недели прошло, как его выписали из больницы.
Инфаркт был небольшой, мелкоочаговый, как сказали врачи, и всё, слава Богу, обошлось, но собирались ехать на Соловки вместе и путёвки купили заранее, подешевле, и вот как получилось.
Когда после недели реанимации мужа перевели в отделение, Татьяна Петровна немного успокоилась, но поняла, что на Соловки поедет одна. Теплоход будет идти через огромные водные пространства, мимо лесных берегов, где на сотни километров никого, ни души, сотовая связь не работает, поэтому не может она рисковать здоровьем мужа. А он, узнав её мнение, согласился.
Татьяна Петровна предложила вторую путёвку давней школьной подруге Любочке, и та вроде бы пообещала ехать, но в последний момент отказалась, отказалась и дочка с внучкой.
«Внучка – понятно, у неё выпускные экзамены в школе, дочке присмотреть надо за ней и за отцом, а вот Любаша могла бы поехать, могла», – Татьяна Петровна горестно вздохнула оттого, что поссорилась и не помирилась с любимой подругой перед отъездом, оттого, что не успела сходить в церковь и поставить свечи Николаю Угоднику, покровителю всех странствующих и путешествующих, не подала записки, не помолилась на литургии, но главное, что оставила мужа после инфаркта.
Тяжело заныло сердце, Татьяна Петровна достала из сумочки валидол, положила под язык, постояла, стараясь дышать, как учила её симпатичная докторша из районной поликлиники, и, немного успокоившись, пошла на корму, где ветер был поменьше, и где обычно, верные кораблю, летят, провожают и летят чайки.
И вот позади канал имени Москвы, Волго-Балтийский канал, Ладожское, Онежское озеро, реки, водохранилища и шлюзы, шлюзы, шлюзы, одни из которых поднимали на несколько метров, иной раз на семнадцать, другие опускали в тёмную, бетонную бездну, остался позади и суровый Беломорканал.
