Я вошла слишком шумно, в дверь стучат, и ему приходится поднять на меня взгляд.
– А ну открой, коза мокрая! Не то пожалеешь! Снесу замок к чертям и собственноручно ноги вырву! Бампер, ты там в порядке?!
Мы смотрим друг на друга долго, пока дверь ходит ходуном, и, наконец, я не выдерживаю первой:
– Если твой громила меня хоть пальцем тронет, я буду кричать! Громко! И защищаться!
Полдела сделано, я его нашла и теперь не намерена уйти так просто.
Рыжий откидывается на спинку стула, оценивая ситуацию, рассматривая незваную гостью на своем пороге, затем встает из-за стола и не спеша направляется ко мне. «Сейчас он вышвырнет меня за дверь!» – неожиданно проносится в голове, когда он подходит слишком близко и на мгновение замирает, едва не коснувшись широкой грудью, но вместо этого он уверенно отодвигает меня в сторону, открывая замок.
– Бампер, я пытался ее остановить, честно! Но она пёрла, как таран, а я девушек не бью, ты же знаешь.
– Все нормально, Антон. Это ко мне. Запомнил в лицо?
– Да.
– В следующий раз пропускай.
– Понял.
И все. Тишина. Но от меня не укрывается тот факт, что Рыжий оставляет нас за закрытой дверью, проворачивая ключ в замке.
Он поворачивается ко мне и сует руки в карманы брюк, оказавшись вновь слишком близко. Смотрит внимательно, не спеша говорить. Не замечая, как его близость обезоруживает меня, заставляя сердце гулко стучать, а дыхание окончательно сбиться от коснувшегося ноздрей тонкого запаха табака, чистого мужского тела и дорогого парфюма. Обездвиживая и подчиняя себе.
Я вдруг отчетливо понимаю, как неприглядно выгляжу со стороны на его фоне, и касаюсь мокрых волос рукой, отводя взгляд, поправляя на груди распахнувшуюся было куртку.
– Я думал, ты не хочешь меня видеть.
Мы стоим молча, снова глядя друг другу в глаза, прежде чем мне удается упрямо ответить, наперекор затапливающему меня знакомому чувству голода и жаркой пустоты, путающей мысли, заставляющей глубже дышать.
– Не хочу.
– Но ты здесь.
– Да, – мой голос странно глохнет под голубым взглядом. – Здесь.
– Чем обязан, Коломбина?
Он сегодня собран и сух, совсем не похож на себя прежнего, и я теряюсь. Наклоняюсь за сумочкой, выгадывая необходимую мне паузу, чтобы собраться с духом и начать разговор. Вспомнить не пальцы Рыжего, пробирающиеся меж моих бедер, не сказанные на прощание слова, смущающие и обещающие одновременно, а то, зачем я сюда пришла.
Просить за Мишку.
– Я пришла поговорить с тобой.
– Вот как? О чем? – о его прямолинейность сегодня можно ровнять углы, но я готова к тому, что признание будет стоить мне гордости.
