Коломбина для Рыжего | страница 66



– Добрый день, уважаемые студенты! Рад видеть вас бодрыми, полными сил и, что немаловажно, присутствующими в данной аудитории. Прежде чем я озвучу тему сегодняшней лекции и непосредственно приступлю к работе, хочу еще раз заострить ваше внимание на проблеме посещаемости. Вынужден даже! Напоминаю вам, мои дражайшие молодые коллеги, и попрошу передать всем отсутствующим на сегодняшнем занятии студентам, что Генрих Азарович – крайне занятой человек! И не факт, что у него найдется время для внеурочных консультаций по предмету, а уж тем более для выслушивания ваших жалких оправданий и фантастически интересных историй на тему: «Как я потерял память» или «Миссия сдачи сессии – невыполнима».

Итак, на чем мы остановились в прошлый раз? Правильно, Захарова – «Финансы и финансовая система». Сегодня мы шагнем дальше и более детально рассмотрим такое понятие, как «Финансовый рынок». Что он собой представляет и как работает организованная система торговли финансовыми инструментами. Вспомним элементы структуры финансового рынка и формы движения капитала. А так же определим функцию, роль и задачи последнего в воспроизводстве рыночных отношений.

Уважаемые! Взяли ручки, я, в свою очередь, мел, и потрудимся еще раз зачернить конспект и забелить доску всем нам известной и детальной схемой…

Генрих Азарович замечательный лектор, мне интересен предмет, и через пять минут тщательного конспектирования я почти забываю о сидящем рядом Серебрянском, старательно следуя требованиям преподавателя.

– Хорошо провела выходные? – голос Вовки звучит холодно, лицо повернуто ко мне, рука, лежащая на столе, сжата в кулак, и мне вновь хочется задернуть на шее воротник повыше.

– Не жалуюсь.

– Я вижу. Быстро же ты… нашла мне замену, Крюкова. – Мое молчание говорит само за себя, и парень решает, что вправе продолжить. – Всего ничего, как расстались, и на тебе – сюрприз. А еще говорила, что любишь…

Странно, но упрек абсолютно не трогает меня, как и волнение – голос.

– Ты тоже много чего говорил.

– Ты сама виновата. Я просил, помнишь? – не стесняется напомнить Серебрянский. – У меня дома и раньше. Неужели так сложно было понять и прислушаться? Ничего бы не случилось, и мы были бы вместе, если бы ты…

Это слишком и все еще больно – обида, предательство Вовки, его отказ от меня. Не отрывая взгляд от конспекта, чувствуя в душе просыпающееся раздражение, я честно предупреждаю свою недавнюю симпатию, чтобы держал свои мысли при себе: