Но, возможно, он знает об этом. Теперь возможно все. Потому что сегодня отец сбежал из тюрьмы.
Я опоздала всего на минуту. Уж точно не больше, чем на две. Я пристраиваюсь за автобусом Айрис. Мэри все еще визжит. Она уже довела себя до такого состояния, что и не помнит, почему расстроилась. Я не могу обогнать автобус, потому что впереди знак «Стоп» и горит красный свет. И не важно, что моя машина – единственная на трассе, а в автобусе везут мою дочь. Как будто я могу ненароком переехать собственного ребенка.
Айрис выходит из автобуса. Судя по тому, с каким понурым видом она шагает по пустой подъездной дорожке, она явно думает, что я снова забыла вовремя вернуться домой.
– Смотри, Мэри. – Я показываю в окно. – Это наш дом. А вон Сисси. Ш-ш. Мы почти дома.
Мэри смотрит, куда я показываю, видит сестру и замолкает. Икает. А затем улыбается.
– Айрис!
Не А-А, не Ай-сис, не Сисси и даже не Ай-вис, но Айрис, четко и ясно. Гляди-ка!
В конце концов водитель автобуса решает, что, раз Айрис уже отошла от дороги, можно погасить предупреждающие фары. Дверь с шипением закрывается. Как только автобус трогается с места, я разворачиваюсь и въезжаю на парковку. Плечи Айрис выпрямляются. Она сияет и машет мне. Мамочка снова дома, а значит, мир пришел в норму. Хотелось бы и мне сказать то же самое.
Я выключаю двигатель и иду к пассажирскому сиденью, чтобы застегнуть сандалии Мэри. Как только ее ножки касаются земли, она сразу же бежит во двор.
– Мамуля! – Айрис подбегает и обнимает меня за ноги. – Я думала, тебя нет!
Это звучит не как обвинение, а просто как констатация факта. И я уже не в первый раз огорчаю свою дочь. Хотелось бы мне сказать, что в последний.
– Все хорошо. Мама рядом.
Я сжимаю ее плечико и легонько треплю по волосам. Стивен все время повторяет, что мне нужно чаще обнимать дочерей, но физический контакт все еще остается для меня проблемой. Психотерапевт, которого прикрепили ко мне после того, как нас с мамой освободили, говорил, что у меня проблемы с доверием, и заставлял выполнять разные упражнения, вроде тех, когда нужно закрыть глаза, скрестить руки на груди и упасть назад, рассчитывая только на ее обещание меня поймать. Когда я отказывалась, она говорила, что я настроена слишком враждебно. Но на самом деле у меня не было проблем с доверием. Я просто считала все эти упражнения ужасно глупыми.
Айрис отпускает меня и вслед за сестрой бежит в дом. Дом не заперт. Мы никогда его не запираем. Южане, обладатели больших летних особняков на утесе, чьи окна смотрят на залив, всегда тщательно запирают двери и задергивают шторы, но мы не особенно из-за этого переживаем. Думаю, если перед грабителями встанет выбор между пустым особняком на отшибе, набитым дорогой электроникой, и одноэтажным домом у дороги, ясно, какой они предпочтут.
