Люди говорили, что отец устал жить в бегах и поэтому открылся мне. А я думаю, что ему просто стало одиноко. Он скучал по нашей жизни на болоте. Скучал по мне. Или мне нравилось так думать.
Долгое время я винила себя в том, что его поймали. Папа доверился мне, а я его подвела. Мне следовало быть осторожнее, хранить вещи, которые он мне дарил, в более безопасном месте, позаботиться о том, чтобы моя коллекция не попала в руки людей, которые хотели ему навредить.
Позже, когда я поняла весь масштаб его преступления и то, как оно повлияло на мою мать, меня уже не так беспокоило, что он проведет весь остаток дней за решеткой, даже несмотря на то, что именно я отправила его туда. Но мне было искренне жаль, что ему больше никогда не позволят побродить по болоту, поохотиться или порыбачить. Впрочем, у него был шанс покинуть этот район. Он мог уйти на запад, в Монтану, или на север, в Канаду, и никто никогда не призвал бы его к ответу. То, что он присылал мне подарки, из-за чего его в итоге и поймали, было его ошибкой, а не моей.
Я вытаскиваю рубашку офицера у него из-за пояса и краем стираю слова, которые отец написал на его груди, а затем снова переворачиваю тело на живот, возвращая в то положение, в котором нашла. Я понимаю, что нарушаю картину преступления, но я не собираюсь оставлять отцовское сообщение на груди у мертвого копа, тем более что полиция и без того считает меня возможной соучастницей. Взбираюсь вверх по оврагу. Мне кажется, что меня сейчас вырвет. Отец убил этого человека из-за меня. Он оставил для меня его тело, как кот, который подбрасывает дохлую мышь хозяину на крыльцо.
«Для Х.»
Слова исчезли, но сообщение уже выжжено у меня в мозгу. Способность отца оборачивать любую ситуацию в свою пользу лежит за рамками моего понимания. Он не только предвидел, что я отправлюсь на его поиски именно по этой дороге. Заметив полицейскую машину, он угадал, что ее водитель находится здесь в одиночестве и что его инстинкты сработали правильно, но совсем не вовремя. А после он выманил офицера из машины и завел в овраг с единственной целью – устроить для меня всю эту сцену и сделать так, чтобы я ее нашла. Я представляю, как он перебежал дорогу прямо перед полицейской машиной, чтобы коп сообразил, что это именно тот человек, которого все ищут, остановился и припарковался. Он мог прихрамывать, чтобы полицейский подумал, будто он ранен и потому не опасен, а затем, притворившись, что его силы на исходе, увлек копа в кусты. Он наверняка позволил офицеру как следует пофантазировать о том признании, которое он получит за то, что поймал беглого заключенного в одиночку, прежде чем обойти его со спины и выстрелить.
