Мама окунула тряпку в ведерко с медвежьим жиром, которое мы держали в недоступном для мышей шкафу, и протерла сковороду, а затем водрузила ее на плиту – греться.
– «Смешать два яйца с растительным маслом в ч.», – продолжала я. – Растительное масло?
– Медвежий жир, – отвечала мама. – А «ч.» значит «чашка». У нас есть яйца?
– Одно.
Дикие утки несутся весной. Хорошо, что я родилась в конце марта.
Мама разбила яйцо и уронила желток в коричневую пудру, добавила жир, который предварительно растопила в чашке на плите, затем столько же воды и взбила тесто. В инструкции было сказано «перемешивать миксером в течение трех минут на высокой скорости или взбить триста раз». Когда у нее устала рука, я заняла ее место. Она позволила мне добавить радужную присыпку, хотя к тому моменту, когда тесто было готово, я уже съела половину. Она была сладкой, а это здорово, но, когда я катала ее на языке, она напоминала мышиный помет. Мама плеснула на сковороду еще немного жира, чтобы тесто не прилипало, а затем вылила на нее смесь и накрыла чугунной крышкой.
Десять минут спустя, после того как меня дважды оттащили от плиты, чтобы я не подсматривала, пока торт не испечется, мама подняла крышку, собираясь лично проверить, как идут дела, и увидела, что по краям корж уже потемнел, но внутри все еще оставался сырым. Она открыла печь и перемешала угли, чтобы жар распространялся более равномерно, и подкинула еще дров. Это помогло. В итоге торт выглядел не совсем так, как на картинке, но мы все равно с ним разделались.
Наверное, для вас «торт из яиц дикой утки и медвежьего жира» звучит не очень-то аппетитно, но тогда я впервые попробовала шоколад. И это было божественно.
Торта самого по себе было более чем достаточно. Но день еще не закончился. В порыве того, что теперь, спустя столько лет, я расцениваю как проявление материнских чувств, мама сшила мне куклу. Она набила высушенным рогозом одну из моих старых пижамок, вставила в оба рукавчика по пять веток и связала их вместе, чтобы они выглядели как пальцы, а голову смастерила из старого отцовского носка, нарисовав на нем углем кривую ухмылку. Да, кукла действительно была такой страшной, как вам кажется.
– Что это? – спросила я, когда мама положила куклу передо мной на стол, после того как я слизала с тарелки последние крошки торта.
– Это кукла, – смущенно ответила мама. – Я сделала ее. Для тебя.
– Кукла. – До того момента я ни разу не слышала это слово. – А для чего она?
