Наступил час разъезда. Значительная часть гостей незаметно отбыла раньше. Вика под руку с мужем медленно шла к выходу, путаясь туфельками в серпантине. С королевской грацией она протягивала иногда руку кавалерам, которые учтиво подносили ее пальчики к своим губам.
В передней мать осенила молодую широким крестным знамением и сказала тихо, но так, что услышали все:
– Храни тебя Царица Небесная. Помни, что ты подвластна только Господу Богу. Если что-нибудь случится, то знай, что у тебя за спиною мать.
Доктор сделал вид, что не расслышал, а капитан молча покивал головою, сказав им вслед: «Ну и ну, за кого я вышла», но последние его слова были покрыты общим шумом.
Даже на улице, у самой кареты, все еще подходили кавалеры и прикладывались к ручке. Наконец поехали.
Алла Степановна и капитан оказались рядом у подъезда.
– Я очень боюсь за них, – сказала Алла, провожая карету взглядом, – знаю их обоих с лучшей стороны, и все-таки боюсь.
– Дело, казалось бы, самое простое, житейское, – добавил капитан, – а вот и у меня на душе неспокойно. Николай Иванович душевный человек, мы друзья смолоду, и Вика – душка, а вот изволите ли видеть, испытываю за них тревогу.
– Будь они хоть чуточку развратны, я бы ничего не опасалась, а то они оба слишком чисты.
– Во-во-во, – зашумел капитан, – в самую точку попали, просто расцеловать вас готов. Она ребенок, а он слишком уж деликатен, а потому ума не приложу, что из всего этого выйдет. Позвольте вашу ручку. У вас, Алла Степановна, ума палата, а люди… – и он махнул рукой.
Подошли родители невесты и, пригласив Аллу с собой, уехали с ней на извозчике.
* * *
– Ну, как мы себя чувствуем? – спросил доктор Вику, когда карета повернула за угол. – Очень устали?
– Немножко, – застенчиво ответила молодая.
– Я думаю. Протанцевать несколько часов подряд – не шутка. – Он посмотрел на часы. – Половина третьего. Сейчас на боковую.
Вика почувствовала неловкость, которая сейчас же передалась и ему. «Она устала, – подумал он, – надо с этим считаться. Она мечтает лечь и заснуть». Но тут же он с живостью себе представил, что, будь на его месте юнкер Брянцев, он, не считаясь ни с какой усталостью, давно бы задушил Вику в объятиях, впился бы в ее губы страстным поцелуем, опрокинул бы на сиденье, а она беспомощно отпихивалась бы от него обеими руками, не решаясь закричать, получилась бы приятная возня, в результате которой она очень скоро бы ему уступила. Но доктор отогнал эти мысли.
