Девушка в пелеринке подставила жестяную, с замочком кружку. Звякнули монеты, послышались восклицания, смех:
- На строительство храма Мельпомены! Актерам погорелого театра!
- Ладно, ладно, - урчал толстяк. - Только фальшивых гривенников не бросайте!
Артемка нащупал в кармане пятиалтынный и подошел к калитке.
- Ба, - сказал гимназист, поднимая фонарь, - знакомые все ли… - Но не договорил и быстро стал на пороге, загородив вход: - Нет, сия личность мне незнакома, к тому же она, кажется, без билета.
- Билет я куплю, - сказал Артемка. - У меня деньги есть. - И протянул к кружке руку.
- Стой! - Гимназист схватил его за руку. - Не трудись. Билеты не продаются. Надо иметь пригласительный билет.
- У меня нет, - сказал Артемка озадаченно.
- А на нет и суда нет. Поворачивай оглобли.
Гимназист опять поднял вверх фонарь, приветствуя новых гостей.
- «Ба, ба»! - рассердился Артемка. - Заладил одно. Пусти, мне к режиссеру надо.
- К режиссеру - завтра днем, а сейчас режиссер занят. Ну, отчаливай!
Артемка с укоризной посмотрел на толстяка и отошел. Но потом вернулся и без всякой уверенности сказал:
- Я тоже актер. Пусти!
- Актер? - деланно удивился гимназист. - А да четвереньках ходить умеешь?
- Петька! Как тебе не стыдно! - возмутилась девушка. - Иди, мальчик.
Она взяла Артемку за рукав и легонько потянула к калитке.
И первое, что увидел Артемка, войдя во двор, был занавес. Как и в настоящем театре, он снизу освещался лампами и тихонько колебался от налетевшего ветерка. Артемка подошел ближе. Прямо во дворе, под открытым небом, - невысокие подмостки, на них круглая суфлерская будка и большие керосиновые лампы по бокам. А перед подмостками, на скамьях и стульях, уже полно публики: гимназисты, гимназистки, студенты и много взрослых мужчин и женщин. Так же, как в обыкновенном театре, шел несмолкаемый говор. В его ровный, как жужжанье шмелей, гул то и дело врывался рассыпчатый смех.
Публика все прибывала. Некоторые приходили со своими стульями и любезно усаживали на них дам.
Артемка поискал себе местечко, не нашел и взобрался на акацию, где уже сидело трое маленьких босоногих мальчишек.
- Тю, здоровый! - сказал один из них. - Сейчас ветку обломит - мы и попадаем.
Артемка хотел ответить, но тут занавес задвигался, одним краем поднялся до половины, наискось открыв сцену, потом упал, потом опять дернулся и наконец с помощью высунувшейся сбоку руки пополз вверх. И, как в настоящем театре, Артемка увидел комнату, только без потолка, письменный стол, диван и кресла. За столом сидел мужчина и писал. Он покрутил усы и голосом, срывающимся, как у молодого петуха, сказал:
