- Бог-то бог, но и сам не будь плох, - ответил Артемкин отец. - А кончать еще рано: видишь, сколько непочатого лежит!
Я с удовольствием втянул носом знакомый запах лака, смолы и мокнувшей в лохани кожи. Чтоб скоротать время, я попросил Никиту:
- Давай, дядя, я латку пристрочу! Ты не бойся, я умею. Меня Артемка уже учил!
Мы молча стали работать втроем. Но вот дядя Никита опустил плотно насаженный на колодку башмак и снял очки:
- Шабаш! Бросайте работу! Артемка, чисть селедку!
- Ты, батя почисть сегодня сам, а то у нас с Костей времени нету, по делу надо спешить, - сказал Артемка.
Мы прошли площадь, свернули в переулок. Солнце было уже совсем низко. Еще немного, и оно скроется за зеленой крышей маслобойки.
Погружая босые ноги в мягкую, теплую пыль дороги, мы пристально смотрели вдаль.
- Ну что, далеко еще? - нетерпеливо спрашивал я.
- Дом вон он, да только не видать отсюда, раскрыты ставни или нет.
Спустя минуту Артемка сказал:
- Кажись, раскрыты… Так и есть, раскрыты. А ну, прибавь пару!
Мы перешли на рысь и вскоре очутились у дома Горбунова. Здесь, у ворот, остановились и выждали, когда поблизости не стало прохожих.
- Момент подходящий, - шепнул Артемка. Он открыл калитку и решительно вошел во двор. Я остановился у калитки. Мне хорошо были видны окна, выходящие на улицу, и Артемка, который стоял перед окном во дворе. Артемка оглянулся по сторонам, сплюнул, вынул из кармана губную гармошку и заиграл.
Белая занавеска заколебалась, сдвинулась, и в окне показалась молодая женщина. Сквозь глубокую лень, лежавшую на ее сытом чернобровом лице, проглянуло любопытство. Артемка еще немного поиграл, затем оторвал гармошку от губ, сплюнул и сказал:
- Тетенька, вы мне дайте копейку, так я вам и не то сыграю.
- А что ж ты сыграешь?
- Да хоть бы и краковяк!
- Ну, играй, - сказала она, - а копейку я потом дам.
Артемка значительно взглянул на меня (я стоял так, что женщина не видела меня), приложил гармошку к губам и опять заиграл.
От волнения у меня перехватило дыхание. Я быстро оглянулся, сделал три скачка к окну, выходящему на улицу, и только поднял руки, чтобы ухватиться за подоконник, как увидел, что из соседней улицы вышел мужчина и зашагал в нашу сторону. Я опустил руки и опять стал на прежнее место. Артемка взглянул на меня и поперхнулся.
- Разве ж это краковяк? - сказала женщина недоуменно. - Это даже и не поймешь, что такое.
- Нет, тетенька, краковяк! Вот ей-богу, краковяк! Что ж, я брехать буду?
