«Считаю, — ответил я, — что нет дома, более подходящего для излечения моего господина. Прошу только, пусть никто не знает, что он у вас обретается; а то как бы не дошла весть туда, куда совсем не след ей доходить. А мы, товарищи его милости, расположимся, где нам укажут — в доме управителя либо где-нибудь под навесом, где стоят телеги и кони мазыла. Показываться будем редко; но охранять нашего господина будем неусыпно. Для охраны его милости найдутся у нас молнии и громы».
Понравились мои слава мазылу.
«Где же ваш больной?» — спросил он.
«Недалече. Ночью привезем его; не изволь гневаться, так лучше будет: никто не узнает о нашем приезде, да и скорее можно будет полечить его».
Дьяк замолчал. Алекса отряхивал намокший кафтан.
— Многое переменилось в нашей деревне, — заговорил он. — Йоргу Самсон не узнал меня, пока я сам не открылся. А тогда рассказал он мне, что двенадцать лет назад, когда я уходил из Дэвиден, люди ели пшеничный хлеб, а теперь, окромя просяной каши, ничего не видят. Иные достойные бояре обеднели и стали мазылами, а вольные рэзеши за долги попали в кабалу к богатеям и закрепостились. По-моему, дед Петря, нечего раздумывать. Поднимайтесь-ка и повезем его светлость в Дэвидены.
— Едем! — донесся из-под телеги радостный возглас, и Младыш Александру вылез к костру.
— Сейчас, сейчас… — бормотал старик и, выбивая трубку, постукивал ею о шпору. — Прошу тебя, государь мой Александру, передай ты от всех нас его светлости — пускай он с телеги не слезает. Повезем его бережно, и будет ему покойно, как в колыбели.
Дед Петря шепотом приказал готовиться в путь. Младыш заглянул в телегу и обернулся к спутникам:
— Спит батяня Никоарэ, — проговорил он. — Должно, мучают его дурные сны. — Я видел его лицо при луне — побледнел он.
— Может, повременим?
Из телеги донесся голос Подковы:
— Нет, дед. Сей же час отправимся. Нынешней ночью решится — живому мне быть или нет.
Воины в удивлении молчали, пока Иле не отправился искать свои «часы», висевшие на суку ракиты. Это послужило сигналом к отправлению.
Алекса и дьяк указывали путь к броду Ференца Сакса[19], пробираясь прибрежной рощей впереди отряда. Карайман вел рыжих коней, запряженных в телегу, держа их под уздцы. Младыш сидел рядом с Никоарэ под плетеным верхом. Дед и Тоадер Урсу ехали верхами по обе стороны телеги. Трое остальных следовали позади. В таком порядке, держа оружие наготове, они двигались по зеленым прогалинам, ярко озаренным луной, то скрываясь в густой тени, то вновь показывались на свету. Порой на западе над мглистыми вершинами вспыхивали зарницы, как будто развевались там золотые покрывала. Но грома больше не было слышно.
