– А что ж ты, дядя …Ой, извините, …Вы… сразу-то не сказали ?
– Ну как же, не сказал ?… Ты вроде извиниться собирался , нет ? Сначала вы её оскорбили. Потом она ещё за вас и попросила. Теперь ты вроде как дважды ей обязан, – сказал этот незатоптанный небритый любитель собирания в рожу, и подстегнул их, – Ну !
Младший в их компании метнулся, позвал Ленку.
– Извините нас, мы перепили просто, – растерянной скороговоркой бормотал главарёк, – Мы не хотели, …мы, это… мы не будем больше так с Вами… и ни с кем не будем… так… больше…
Он посмотрел на Серого, трясущимися руками вынул бумажник и торопливо добавил:
– Вот тут пятнадцать тысяч,… за стол, за всё… сдачи не надо…
Ленка улыбнулась кончиком губ. Улыбка явно адресовалась не извинявшемуся. И тут она увидела кровь:
– Ой, что это ?
– А? Что ? Ерунда, порезался…Ты, это, принеси мне бинт, и граммов 150 чего-нибудь покрепче.
Ленка умчалась.
– Так мы пойдём ? – испуганным тоном спросил протрезвевший юный пожарник, – Можно ?
– Сейчас вам всё можно. Идите и не грешите…
*****
У него и клички то никогда не было. Просто Серый. Он и был серой тенью, неотступно сопровождая своего босса. Ходил за ним как преданный пёс, утром заезжал, вечером отвозил домой.
Дежурил в подъезде, когда требовала обострившаяся ситуация.
Лёня как-то вынес его на себе из под огня, и он считал себя обязанным отплатить той же монетой. Отплатил раз, отплатил другой. Но так и остался при Лёне водителем, попутно выполняя функции охранника, заместителя и доверенного лица, с которым можно быть самим собой. Они были как однояйцевые близнецы, оба упрямые, с монолитным характером, обладающие стальной несокрушимой силой и твёрдым намерением идти до конца. Во всём.
Серёга был десантником, как вы могли уже понять.
Как и все десантники, он признавал только несколько авторитетов в своём кругу, оставаясь для всего остального мира в состоянии непокорности.
Бесстрашный до безумия, он вызывал трепет своей бескомпромиссностью и стремлением к победе, неважно какой ценой, да пусть и любой.
А между тем, у его бесстрашия было вполне рассудительное объяснение, впитанное им ещё в учебке; лучше единожды умереть в бою, чем от страха умирать бесконечно много раз. И он резонно считал, что когда-то, все мы, неизбежно станем покойниками, так зачем умирать больше одного раза? Живи настоящим, будущего может и не быть ! И он без колебаний лез в самые отчаянные операции, и судьба неизменно хранила его, видно нужен он ей был для каких-то неведомых целей.
