— Кто его даст сегодняшний-то вечер?! — раздался выкрик. — Уже десять — через час отбой!
— Не упустить ни одного часа, можно хорошо подготовиться и сдать экзамены. Помогу каждому разобраться в материале, кто обратится ко мне. Замечаю также, много ходит у нас ненужных разговоров, охаивающих все наше советское и восхваляющих чужое, буржуазное…
В казарме зашикали, установилась тишина. Митька Шамков, опустив голову, спрятался за спины. Вот так взрослый?! Младенца испугался!.. Это тебе не за столом болтать в окружении подпевал!..
— Считаю, не к лицу нам, комсомольцам-курсантам, будущим штурманам воздушных кораблей, выступать против своего образа жизни и хвалить чужой, который мы не знаем. Наоборот, комсомольцы всегда были ярыми защитниками! Так давайте и мы будем такими!..
— Кто охаиватели? Назови фамилии! — откуда-то слева не из 23-го отделения послышались возмущенные голоса.
Я повернулся туда.
— Пусть он встанет и сам назовет. Пусть встанет, раз такой смелый! Они знают, о ком я говорю. Думаю, что после этого публичного предупреждения прекратят вредные разговоры. А если не прекратят, то на следующем собрании назову имена.
Казарма, точно рой пчел, растревоженно загудела. И не поймешь, то ли осуждающе, то ли одобрительно. Елиферий встал из-за стола.
— Спокойно, спокойно, товарищи! Продолжаем работу!
— У нас любят говорить о перестройке. Даже здесь говорили. Но как проходит она у нас?.. Да никак!
— Правильно!..
— Многие понимают под ней не укрепление справедливости и гласности, а ослабление дисциплины, очернение всего и всех. Перестраивать надо наши отношения друг с другом, свою службу, учебу, дисциплину. Пока что мы живем по законам стаи, а не дружного коллектива. Кто физически сильней и со связями, тот и командует.
— Правильно!..
— Вот только слышу, что офицеров-пьяниц стали выгонять. А то их особенно много было раньше, как рассказывал мой отец. И они резво росли, а тех, кто не пил, увольняли как не сработавшихся с коллективом!..
Теперь покраснело начальство, заерзало на стульях. Умаркин, гмыкнув, не выдержал:
— Вы не уходите в сторону, говорите по существу.
— Пусть говорит! — снова возглас. — Интересно!
— А я и говорю по существу. Это надо знать всем нашим выпивохам, если хотят служить!.. Нас волнует не только сегодняшняя жизнь, но и будущая — офицерская! Хотя понимаю, что это не здесь надо говорить и не сейчас. Но тогда где… и когда?.. Разве справедливо, что почти все из нас, даже отличники, не попадут в академию, хотя и будут рваться туда, а вольнослушатели, благодаря связям, закончат ее уже через шесть лет!?
