— А что Палко? Я разбираюсь в колбасных обрезках.
(Его любимое выражение, разошедшееся по роте, словно круги на воде).
Все засмеялись, посыпались шутки, остроты.
— Да если бы я не был столько в лазарете, я бы показал, как надо учиться! — шумел Палко.
Посмеявшись вдоволь, едва успокоились.
— Слово комсоргу.
— Нас ругают, сами знаете, за дисциплину и успеваемость. Считаю, стоит нам не получать двоек, как успеваемость резко повысится. А для этого нужно больше позаниматься на самоподготовке и внимательно слушать преподавателя на занятиях. Не так уж и много труда, считаю. Кому что непонятно в материале, не стесняйтесь, спрашивайте. У нас же много сильных и они, думаю, помогут разобраться. Моя помощь кому нужна — всегда пожалуйста в любое время… Так и с дисциплиной. Все мы изучали уставы. Знаем, что можно, чего нельзя. Остается только выполнять. Дело за нами. И стоит ли искать виновных, обижаться на кого-то. Думаю, что лучше, когда нас хвалят, а не ругают. Предлагаю каждому повысить свою успеваемость и не допускать нарушений дисциплины.
Поднявшись, Магонин спросил:
— Кто желает выступить?.. У кого будут какие предложения?
Все сидели молча. У некоторых на губах скептические улыбки.
— Ну так что, так и будем молчать? Или ваше молчание считать одобрением высказанного предложения?
— А какое предложение-то? — очнулся Ромаровский, сидевший всегда рядом с Лавровским.
— Повысить успеваемость и не нарушать воинской дисциплины.
— Нас и такая устраивает, — пробурчал кто-то, кажется, Колька Казанцев, склонившись над столом.
Колька — брюнет, чуть повыше ростиком Середина. Если Ромаровского называют луной Лавровского, то Казанцева луной Середина только с отрицательным склонением. Если Ромаровский признает во всем превосходство друга, искренне его уважает, то Колька исподтишка подсмеивается над Серединым, восхищаясь лишь его необычным деревенско-владимирским говором, бесконечными матерщинно-юмористическими пословицами и поговорками. Его фирменным: «Чтой и та?» Частенько Колька на занятиях сидит с Серединым, незаметно наблюдает за всеми его действиями и потом вечером, давясь хохотом рассказывает мне о нем, копируя и подражая. В копировании речи, замашек, жестов Середина Колька достиг успеха и порой говорит с ним абсолютно одинаково. Тогда Середин краснеет от удовольствия и заливается дребезжащим смехом. Женька не обижается на Кольку. Он знает, что нравится ему и позволяет в знак особого расположения почесать себе спину. Так что Женька — Колькина слабость и все об этом знают, с улыбкой наблюдая за ними.
