Хоуд удалился с поля, и это означало, что Б. Вустеру уже никак не отвертеться от участия в матче. Любопытная игра крикет – со стороны кажется милой пантомимой, просто одетые в белое фигурки порхают по зеленому полю, а когда сам выходишь на арену, сразу все меняется. Словно попадаешь во враждебную среду. Земля под ногами твердая, пыльная, изборождена следами военных действий. Может, кто-нибудь тебе и скажет: «Добрый день», но заодно и менее приветливых слов наслушаешься. Когда боулер подходит к черте, на поле наступает мертвая тишина. Во рту у тебя сухо, язык болтается бесполезным довеском; общее молчание смыкается над головой. Перед тобой бешеное лицо противника, готового обрушить на тебя всю мощь своей ярости. Какое одиночество охватывает тебя в этот миг…
А потом красный шарик промчался мимо моей растерянно шарящей по воздуху биты под общий хор охов и ахов, рождая смутное ощущение, что если кто и избежал внезапной гибели этим летним днем, то имя ему – Бертрам Вустер. Или в данном случае, наверное, нужно говорить – Б. Уилберфорс.
– За мячом следите! – посоветовал сэр Генри. – Не вертите головой!
Дорсетский джентльмен вернулся на свою позицию, и в этот миг я случайно бросил взгляд в сторону павильона. Амелия с Джорджианой, как видно, уже закончили приготовления к чаю и стояли сейчас у заборчика, болтая и наблюдая за матчем. Обе со смехом показывали на что-то очень смешное. Я всей душой надеялся, что не на меня.
Боулер, скривившись от усилий, швырнул в меня еще один убийственный мяч. Я, как велено, держал черепушку неподвижно, зато позабыл махнуть битой. Когда опомнился, было уже поздно: позади раздался треск ломающегося дерева и довольно-таки неспортивный рев уикет-кипера.
Я побрел к павильону, никому не глядя в глаза, и укрылся в благословенном безлюдье раздевалки.
Следующим на поле вышел Лиддл и кое-как ухитрился отбить пару мячей, меж тем как на другом конце площадки сэр Генри по-прежнему успешно держал оборону. К перерыву мы набрали двести двадцать пять очков, и капитан решил, что можно объявить окончание иннинга.
По случаю жары чай был накрыт на лужайке. Объемистую урну с кипятком установили на раскладном столе, среди тарелок с сандвичами и замечательными пирогами миссис Педжетт. Наша команда еще не успела толком проголодаться после обеда, зато дорсетские джентльмены паслись в «Красном льве», поскромнее, так что сейчас приступили к делу всерьез. Сэр Генри выставил на стол бочонок пива и первым налил себе стакан, а затем пригласил остальных не стесняться.
