Вдруг меня осенило.
– А как насчет Эсмонда Хаддока? Вот уж спортсмен так спортсмен!
– Сколько я помню, сэр, его интересы лежат в области верховой езды.
– Абсолютно точно! Он – Джон Пил Саут-Даунса[31]. Но я думаю, в крикет сыграет с удовольствием. А может, еще и Тараторку с собой привезет. С утра пораньше прогуляюсь на почту, отправлю телеграммы. Кстати, как вам удалось договориться с Амелией и не выдать, что я – тот самый остолоп, который набросился на нее возле теннисного корта?
– Я завел с ней доверительный разговор в гостиной перед обедом. Постарался объяснить, что отец ее, возможно, скоро получит весьма значительную сумму и тогда с радостью благословит их союз с мистером Бичингом.
– И как?
– Я счел за лучшее не вдаваться в подробности, сэр. Всего лишь подчеркнул, что для такого исхода мне необходимо быть рядом с сэром Генри.
– И она купилась?
– Пока да, сэр.
Последовала пауза. Я собирался с духом, чтобы коснуться довольно скользкой темы – а под скользкой темой я подразумеваю вовсе не вечернее платье леди Джудит Паксли после близкого общения с крыжовенным киселем.
– Дживс…
– Да, сэр?
– Вы знаете мисс Мидоус?
– Имею такое счастье, сэр.
– Как вы думаете… То есть… Помните, вы говорили насчет чувств?
– Да, сэр.
– Давайте понарошку я ничего такого не слышал. Мне не нравится то, что у меня внутри от этих мыслей творится. Как будто я проглотил целую банку оливок в баре у «Трутней».
– Весьма неприятное ощущение, сэр, насколько могу предположить.
– Правильно предполагаете. Так что не будем больше об этом вспоминать. Если бы даже в какой-нибудь дурацкой волшебной сказке эти «чувства» стали реальностью и был бы заключен этот, как его, брак… Нет, вообразите только!
– Что вообразить, сэр?
– Потомство. Что, если они унаследуют мои мозги, а не ее?
– Врожденные свойства не переходят к детям в неизменном виде от одного из родителей, сэр.
– То есть? Хотите сказать, получается нечто вроде коктейля?
– Один монах в Моравии, сэр, некий Мендель, получил чрезвычайно интересные результаты, скрещивая разные сорта гороха или бобов у себя в монастырском садике. Изучая, как наследуется форма и цвет горошин, он пришел к выводу…
– Дживс, вы сравниваете вустерских потомков с горошинами в стручке?
– Не в буквальном смысле, сэр, хотя законы наследственности, как считает наука, действуют одинаково для всех живых организмов. Некоторые свойства при наследовании могут доминировать, к примеру, карие глаза по сравнению с голубыми. Однако если оба родителя являются носителями свойства голубоглазости, два минуса могут в сумме дать плюс.
