(Из книги «Племя чёрного солнца» отшельника Такалама)
(Архипелаг Большая коса, о-в Пепельный 12-й трид 1019 г. от р. ч. с.)
Астре ощутил пульсацию боли и сквозящий из-за двери страх.
— Отпирайте, сонные тетери! — послышался мальчишечий голос. — Тут на мне дружок ваш кулём лежит!
Сиина торопливо растормошила парней на полатях. Астре спрятал в рукаве столярный нож.
— Открывайте!
Дверь пнули.
— Не врёт, — коротко бросил Марх, всегда отличавший правду от вымысла.
Проснувшиеся дети испуганно жались друг к другу, словно замёрзшие пташки.
— Ты кто? — громко спросил Астре. — И что за дружок?
— Да Генхард я! Генхард! — взволнованно сообщил мальчишка. — А этого звать как-то не по-нашему, не помню я! Он по дереву мастер, вроде как. Всякие плошки да ложки делает. Забирайте его, зря я пёр что ли?
Переглянувшись с остальными, Рори пошёл снимать засов. Марх встал чуть поодаль, накладывая на тетиву стрелу. Сиина застыла у окна, до дрожи сжав ладонь Астре. Предчувствие не обмануло её.
Из сеней дохнуло холодом и сырым запахом дождя. В проёме появились две фигуры. Рори тут же побежал снимать Илана со спины мальчишки. Генхарду было лет четырнадцать на вид. Бедняга согнулся в три погибели, с носа и повисших сосульками тёмных волос капала вода. Грязный след растоптанных башмаков тянулся от самого порога.
— Вот и ладно, — пробормотал он, опасливо косясь на Марха. — А я-то пойду. Пойду я. Больно надо мне с вами, обормотами, связываться.
Он развернулся и собрался бежать, но Рори проворно сгрёб мальчишку в охапку свободной рукой.
— Так ведь, чернодень скоро, — пробубнил он сочувственно. — Куда пойдёшь-то? Обсохни хоть.
— А я и в лесочке схоронюсь! — завопил Генхард, извиваясь ужом и пытаясь укусить Рори. — А ну пусти! Пусти меня!
Не тут-то было. Хватка у плакальщика была железной.
— Тащи его внутрь! — скомандовал Марх, подставляя спину для Илана.
Мальчишку вытолкнули на середину комнаты и обступили со всех сторон. Сиина только краем уха слышала разговор. Она подтапливала печь ради горячей воды и металась от кладовой с настойками и травами к стонущему брату. Он весь был в синяках и кровоподтёках. Нос сломан, губы разбиты, лицо вспухло так, что от карих глаз одни щёлочки остались.
Дети при виде него забились в угол. Только Яни подошла совсем близко и погладила по слипшимся, тёмно-рыжим волосам.
— Больно, да? — спросила она.
— Не мешайся, — подтолкнула её Сиина. — Иди к остальным.
Яни стащила с соседней лавки одеяло и отправилась в общую комнату, где вели допрос нового знакомца. Она протиснулась через старших, отбросила руку Марха и деловито, без тени страха укутала трясущегося Генхарда. Потом обняла крепко и спросила, глядя на него снизу-вверх:
