– Понимаешь, я предложил нашему хозяину акции «Серебряной реки»…
– Ах, Боже мой! Ты же их так ценишь!
– И не зря. Однако…
– Ну, ясно, – улыбнулась Долли. – Для мистера Кармоди ничего не жалко.
– Вот именно, – подтвердил ее слова мистер Моллой. – Но он не может их купить.
– Как?!
– Расскажите сами, – попросил удрученный гость. Хозяин рассказал. Он любил поговорить о злоключениях землевладельцев.
– Что-то я не пойму. – Долли покачала головкой. – Вот вы говорите, нет денег. Как же это нет, когда галерея просто набита картинами?
– Это фамильное достояние.
– Что-что?
– Фамильное достояние, – горестно повторил мистер Кармоди. – Их нельзя продать.
– То есть как? Они же ваши.
– Нет, – объяснил землевладелец. – Они принадлежат усадьбе.
Пока он объяснял это, мистер Моллой страшно страдал. Нет, что же это такое? Нельзя продать картину или там ковер без разрешения попечителей! Мало того, если они разрешат, деньги должны пойти на усадьбу. При всем своем благодушии американский гость не надеялся, что каких-то надменных чинуш пленят его любимые акции.
– А, черт! – с чувством вскричал он.
Долли нежно тронула его руку.
– Бедный папочка! – сказала она. – Ах, как неудачно!
Мистер Кармоди кисло посмотрел на гостя.
– А что такое? – осведомился он.
– Он хотел все это купить, – отвечала Долли. – Как раз сегодня утром так прямо и сказал – если вы не против, сразу же выпишет чек.
Пока мистер Кармоди рассказывал о фамильных достояниях, гость его, мрачно глядя на жену, подметил на ее лице отблески мысли. Но последняя фраза его удивила.
– Постой… – начал он.
Прелестная Долли обещала любить, почитать и слушаться супруга, но не принимать во внимание его неуместные реплики.
– Видите ли, – продолжала она, – папа собирает всякую старину. Там, у нас, знаете, собственный музей. Ты ведь завещаешь его государству?
– А то! – подтвердил Моллой. – Непременно.
– Сколько, ты говорил, он стоит?
– Ну-у… Так, миллион… Два миллиона… Нет, думаю, все три.
– Понимаете, – объяснила Долли, – там столько всего, не пересчитаешь. Пирпонт Морган предлагал миллион за одни только картины.
Моллой приободрился. Цифры он любил.
– Ты спутала, душенька, – сказал он. – Картины хотел Джек Шуберт, а старый Пирпонт – ковры. И предлагал он не миллион, а семьсот тысяч. Я просто расхохотался и спросил, что он покупает: сандвичи с сыром? Он, конечно, обиделся. – Мистер Моллой покачал головой, явственно жалея, что невинная шутка чуть не перессорила друзей. – Но все-таки! Семьсот тысяч! Это что, на проезд в автобусе?
