Мистер Клаттербак уже некоторое время бормотал что-то о крещении корабля и теперь помотал головой, словно отказывался тянуть басовую ноту.
– Сначала корабль окрещу, – сказал он. – Старинная традиция. – И, замахнувшись бутылкой, ловко швырнул ее в одно из окон верхнего этажа. – Доброй удачи всем, кто поплывет на тебе, – пожелал он.
Теперь настала очередь Освальда Стоукера помотать головой.
– Ну, послушайте, дорогой мой, если мне будет дозволено высказать некоторые соображения, вы, по-моему, отступили от общепринятой процедуры. Конечно же, разбивают бутылку о корабль, а не корабль бутылкой. Однако, – продолжал он, когда из окна показались верхние склоны Стайнифорда, дворецкого, – это принесло плоды. Мы собрали зрителей. Вы что-то сказали? – добавил он, обращаясь к Стайнифорду.
Дворецкий, как до него пес, был, казалось, чем-то раздосадован.
– Кто, – вопросил он, – там внизу?
– Говорит Огастес Муллинер или, вернее, – сказал Освальд Стоукер, приступая к этому действию, – поет.
Зрелище торчащей головы подвигло мистера Клаттербака показать себя сполна. Вновь Освальд Стоукер имел удовольствие увидеть, как он изображает бейсболиста, раскручивающего мяч, что, по сути, мало отличалось от начала эпилептического припадка. В следующий миг точно посланное сырое яйцо нашло свою цель.
– В яблочко! – с удовлетворением сообщил мистер Клаттербак. И побрел прочь с приятным чувством исполненного долга, а Освальд Стоукер едва успел закурить сигарету и насладиться несколькими освежительными затяжками, как к нему присоединился мажордом миссис Гаджен с дробовиком в руках.
– А, Стайнифорд! – приветливо сказал Освальд Стоукер. – Вышли провести денек, стреляя по птицам?
– Добрый вечер, мистер Стоукер. Я ищу мистера Муллинера, – сказал дворецкий с ледяной угрозой в голосе.
– А! Муллинера? Да он же был здесь минуту назад. Я вроде бы его видел. А вы его ищете по какой-то особой причине?
– Я думаю, его необходимо повалить и обезвредить до возвращения миссис Гаджен и мисс Гермионы.
– Как? Что он натворил?
– Пел у меня под окном.
– Но это же скорее дань восхищения. И в чем заключался смысл его песни?
– Насколько я понял, он просил меня бросить ему розу из моих волос.
– И вы бросили?
– Нет, сэр.
– Правильно. Розы стоят денег.
– Кроме того, он швырнул в меня сырое яйцо.
– Ах, так вот почему у вас столько желтка на щеках и носу. А я-то подумал, что это средство для улучшения цвета лица. Вроде грязевых масок. Младая кровь, Стайнифорд, младая кровь, что тут поделаешь!
