, в котором люди уже не столько граждане своей страны, сколько исполнители диктаторской воли. Причем, по Ильину, важна не столько официально декларируемая форма государственного устройства – федеральная, республиканская, авторитарная – а фактическая организация управления: тотального управления и регулирования от центра до периферии.
События XX века показали, что формальная демократия способна преображаться в тоталитарную форму власти, при которой декларируемые права и свободы отнюдь не мешают тотальному контролю за образом мыслей и поведением человека. Ильин первым в XX веке отметил склонность, тенденцию скатывания, свертывания демократических порядков к тоталитарным. «…тоталитарный строй не случайное явление, он родился из качественного снижения и духовного вырождения демократии…», – пишет философ. Формализация демократии – важнейшая предпосылка тоталитаризма, которая связана с духовным кризисом европейского общества XIX–XX веков. Становлению тоталитарных режимов во многом способствовала европейская социал-демократия, активно проявившая себя уже в XIX веке. Именно в демократическом движении, в демократических устремлениях со времен Великой французской революции увидел Ильин возможности возникновения благоприятных условий для тоталитарных режимов. «В XIX веке никто не предвидел, что декорации демократии вдруг раздвинутся и что из-за них выступит тоталитарный поработитель»[194], – отмечает Ильин.
Тоталитарный строй – общемировое явление XX века, связанное с духовной и культурной деградацией человечества. Ильин остается верен себе, когда в числе предпосылок тоталитаризма называет неразвитость народного правосознания. В условиях широкого вовлечения людей в демократические процедуры, развития средств массовой информации и коммуникаций у власти появляются огромные возможности для манипулирования сознанием масс. «Есть два различных понимания государства и политики: механическое и органическое. Механическое – отстаивает человеческую инстинктивную особь и ее частные интересы; оно измеряет жизнь количественно и формально. Органическое исходит от человеческого духа и восходит к национальному единству и его общим интересам; оно качественно и ищет духовных корней и решений»[195], – пишет Ильин в статье «О формальной демократии». Говоря о кризисе демократии, республиканизма, Ильин не мог не видеть и кризиса монархического начала, который также связан с общим духовным и политическим кризисом. В XIX–XX веках большинство европейских династий было отстранено от государственной власти, в некоторых же монархических государствах монархия сохранила только лишь свою форму, власть монарха перестала обладать реальной силой, превратившись лишь в некую исторически-традиционную декорацию. «Однако этим, – пишет Ильин, – принцип единовластия отнюдь не устранен из политической истории. Он, правда, утратил свою религиозную санкцию, характер законности и дух ответственности; он перестал быть источником мирного порядка, нравственной основы государства, явлением права и правосознания. Но зато он появился в новом обличии, в обличии произвола и разврата, партийной монополии, революционного заговора и террора; он стал источником бесправия, угнетения и культурного разложения. Законные государи низлагаются, и на их место становятся диктаторы и тираны»
